Сквозь боль прорицатель даже не совсем осознавал слов, которые выплевывал ему в лицо волтузивший его клиент.
— Дурные вести, тварь! Скорое супружество? Издеваться надо мной вздумал, стебло поганое! Думаешь я лох, не пойму, что Томка с Лехой сучится? Откуда Леху знаешь, гаденыш? Сколько он тебе за твои шутки забашлял?
Сообразить, как следовало все это понимать, Ляхов уже не мог. Он еще почувствовал, как падает на чистовымытый пол разбитой в кровь рожей, а следующее его воспоминание уже относилось к знакомой не только борцам со Случайностью обстановке больничной палаты. Говорить было больно. Разбитые губы отзывались на любую попытку ими пошевелить, а количество зубов во рту заметно убавилось. Сидящий возле кровати человек зудел настойчиво, как ополоумевшая муха, и избавиться от его вопросов не было ни сил, ни возможности.
— Значит, Николай Федорович, напрямик Вы неустановленному лицу о том, что его жена ему изменяет, не заявляли?
— Не заявлял…
— Но он, однако, сделал из Ваших слов именно такой вывод и бросился его проверять?
— Возможно…
Отвечать следователю не хотелось. Все было бесполезно. Нет, не следствие с его потугами. Бесполезной оказалась столь любовно разрабатываемая Ляховым система борьбы со Случайностью. Ибо теперь он осознал, что выше Случайности стоит Судьба, а у нее найдутся инструменты, против которых любое прорицание бессильно.
2008 г.