Он ощутил её раздражение.
Он также ощущал собственное раздражение.
Чем дольше он целовал её обнажённую кожу, тем сильнее становилось его неудовлетворение. Прежде оно никогда не было настолько сильным, даже с ней. Ник невольно задумался, как много времени прошло с тех пор, как он кормился от кого-либо.
То есть, от живого человека.
Прошло несколько месяцев.
А до того последнего случая — несколько недель…
Нет. Не так. И в тот раз тоже прошло несколько месяцев.
Ярость заструилась по нему, когда он вспомнил вампира, с которым она сюда пришла.
Боже. Что он творит?
Он исправил это.
Он это исправил.
Это было адски тяжело, но он наконец-то поступил правильно.
Конечно, ему сложно было двигаться дальше… но он отстранил её от себя. Это первый шаг. В итоге он вернулся бы к живым кормлениям. Чёрт, да мысль о том, чтобы покормиться от живого человека маячила на задворках его разума даже сегодня, как только Морли сказал ему поехать сюда. И он мог бы воплотить эту мысль в жизнь, если бы Джордан не приехал с ним.
…и если бы первое лицо, которое он увидел, переступив порог, не принадлежало Уинтер.
Однако контраргумент ещё явственнее поднялся в его голове.
Кого, бл*дь, он пытается обдурить?
Он ничего не забыл.
Он ни капли её не забыл.
И вообще, как он мог решить проблему — как он помогал ей — если она просто найдёт другого вампира, которого трахнет и позволит покормиться от неё?
Эта мысль вызвала вспышку иррациональной ярости.
Эмоция была столь интенсивной, что несколько секунд Ник не мог думать сквозь неё. Он отстранился от горла и губ Уинтер, уставившись на её лицо, всматриваясь в эти ошеломительные сине-зелёные радужки.
Он не отпускал её, и она тяжело дышала, по-прежнему смягчаясь в его объятиях.
Он не замечал стоявшего рядом другого вампира, пока тот не заговорил.
— Это что, бл*дь, такое? — потребовал светловолосый вампир.
Ник и Уинтер повернулись, их головы и шеи двигались абсолютно синхронно.
Ник по-прежнему не выпускал её из рук.
— Сгинь, — посоветовал он вампиру.
— Ник! — Уинтер пихнула его в грудь, нахмурившись, затем высвободилась из его хватки и сделала шаг назад. — Ты не имеешь права приказывать ему!
Ник повернулся, уставившись на неё.
Он уже разозлился.
Ему потребовалось пара секунд, чтобы осознать — это вызвано тем, что она отошла от него и больше не прикасалась к нему.
— Тогда ты скажи ему, — прорычал он, глядя на неё. — Скажи ему уйти, Уинтер.
— С чего бы мне это делать, чёрт подери?
Ник попытался найти ответ, но тут гарнитура в его ухе издала сигнал.
До того мгновения, пока он не услышал голос Джордана, Ник практически забыл, зачем изначально пришёл в этот клуб.
— Эй, — позвал человек тщательно нейтральным тоном. — Ты закончил позволять своей бывшей выбивать из тебя дерьмо? Потому что архитектор здесь, Миднайт. Ну, ты помнишь. Причина, по которой мы здесь? Стрейвен? Он только что прошёл мимо бара.
Ник помрачнел, глянув на Уинтер, затем на светловолосого вампира.
Джордан продолжал говорить.
— …Он вошёл в одну из приватных комнат. С ним вся свита, но бармен подозвал его, пока тот проходил мимо бара. Он говорит, что побеседует с нами более-менее приватно, когда мы будем готовы.
Джордан помедлил, и его тон сделался чуть жёстче.
— После его ухода бармен сказал мне, что нам лучше поторопиться. Высока вероятность, что скоро он слишком обдолбается, чтобы дать нам хоть сколько-нибудь надёжную информацию. Видимо, этот парень любит субстанции, изменяющие сознание.
Услышав вопрос в конце этой фразы, Ник покосился на бар.
— Ладно. Иду, — он помедлил, затем добавил. — В каком смысле «более-менее»?
— Что?
— Ты сказал, что мы поговорим со Стрейвеном «более-менее» приватно. Что это значит?
— А, — Джордан выдохнул. — С ним адвокаты. Он утверждает, что они здесь в качестве «друзей». Просто чтобы хорошо провести ночь… в составе его свиты или типа того. Но мы должны предполагать, что они будут следить за всем, что он скажет, и наверняка вытолкают нас из комнаты, если он совсем укурится. Или начнёт говорить вещи, которые могут навлечь на него проблемы…
— Они, — поправил Ник. — На них.
— Что?
— Ты постоянно говоришь «он» и «него». Помни, когда мы войдём туда, надо говорить «они» и «их». Морли говорил, что они остро реагируют на использование гендерных местоимений. Нам не нужно их бесить.