Товарищ его, Петр Жданов, напротив, шальной и словоохотчивый. Не единожды привлекался, стало быть, как никак положение свое знает. Он показался нам более развитым и более способным к решительному порыву, чем Шишков, если задеть его самолюбие, эту слабую струнку всех, даже самых закоренелых преступников. Однако, быть с ним надобно крайне осторожным в выражениях.
- Пётр, вы вот не сознаетесь в преступлении, хотя против вас налицо много веских улик, - так начал свой допрос Купцов, - Теперь скажите мне: неужели Вы, человек бывалый, до сих пор не отдали себе отчета и не уяснили себе, по какому случаю возле вас крутится столько высокопоставленных лиц?
- Мне почем знать, - отвечал тот, – Красив я может.
- Всё шутковать изволите, а между тем, собрались они тут, чтобы Вас, за убийство судить военным судом, с применением полевых военных законов. Знаете, чем это пахнет? - не спуская глаз со Жданова, с ударением сказал Купцов.
- Таких законов нет, чтобы за простое убийство судить военным судом, да я и не убивал, значит, меня не за что ни вешать, ни расстреливать! Так что не гони, господин начальник, - ответил Пётр.
- То есть как не за что? – картинно удивился Фёдор Михайлович, - Там сейчас Шишков соловьем распевается, мол Вы в дом заходили. Стало быть, и руки у Вас по локоть в крови.
- Пускай бы даже и заходил. Это совершенно не значит, что убивал.
- Кому до этого есть дело, когда бумага на руках? К тому же, это не простое убийство. Вы забываете, что князь Аренсберг состоял в России австрийским политическим послом, поэтому Австрия требует, подозревая политическую цель убийства, военного полевого суда для главного виновника преступления. А это, как вы сами знаете, равносильно смертной казни. У судей интерес скорее дело закрыть да отчитаться. Смотрите сами. Лично я не верю, что вы душегуб. Вор – несомненно. Убийца? Нет. Оттого, я вас хотел предупредить, чтобы вы спасали свою голову, покуда еще есть время. Справедливости жажду.
- Брешете вы все. Я ничего не могу сказать, отпустите меня спать, – потребовал Жданов.
- Как знаете, - сказал Купцов, поднимаясь со стула, - Шишков ваш, дуб дубом, однако, сразу смекнул во что вляпался. Теперича спасается всеми средствами. Прощайте.
На этом допрос закончился. Ощутимого результата он не дал, но я видел, что страх запал в его душу.
На следующий день, в шестом часу утра, я был разбужен дежурным чиновником, который сообщил что Жданов желает видеть Купцова, и мы вместе отправились в допросную комнату.
- Скажите, когда будет этот суд, чтобы успеть кое - что порешать, - проговорил Жданов, и по голосу его я сразу понял, что не для распоряжений ему это надо знать, а для того, чтобы выведать у Купцова подробности.
- Суд назначен на завтра, а сегодня идут приготовления на Императорской площади для исполнения казни. Вы знаете какие. На это уйдет целый день.
- Ну, так, значит, тут уж ничем не поможешь. Проклятье. Что же так быстро то? - с нескрываемым волнением проговорил Петруша.
Фёдор Михайлович поспешил успокоить его, сказав, дескать отдалить день суда и даже, может быть, изменить его на гражданский зависит от него самого.
- Как так? - с дрожью в голосе спросил тот.
- Всё просто. Сознайтесь, расскажите все подробно, и я немедленно дам знать, кому следует, о приостановке суда. А там, если откроется, что убийство князя произошло не с политической целью, а лишь ради ограбления, то дело пойдет в гражданский суд, и за ваше искреннее признание присяжные смягчат наказание, - закончил Купцов равнодушным тоном.
Эффект от такого заявления превзошел все ожидания: Жданов покраснел, потом побледнел.
- Надо обмозговать, - вдруг сказал он, - Нельзя ли водки или коньяку?
- Отчего же, выпейте, коли хотите подкрепиться, однако не теряйте времени, мне некогда, – ответил Купцов.
Я же велел подать коньяку.
- А вы остановите распоряжение о суде? - переспросил Жданов.
- Даю слово, - ответил Фёдор Михайлович.
Выпив, Жданов, как бы собравшись с духом, произнес:
- Всё расскажу. Виноваты мы действительно. Только не в убийстве.
Вот как обстояло дело.
Накануне преступления Шишков, служивший ранее у князя Аренсберга, зашел в дом, где жил князь, в дворницкую.
- Здравствуй, Гурьян, как можешь? - проговорил дворник, здороваясь с вошедшим.
- Князя бы увидать, - как-то неопределенно произнес Гурий, глядя в сторону.
- В это время он не бывает дома, заходи утром. А на что тебе князь? - спросил дворник.