Этой ночью ветер дул с ураганной силою. В непроглядной темноте огромными массами чернелись каменные здания, а около них длинный ряд вагонов слегка скрипел и шатался от порывов бешеной непогоды.
Шагах в шести - восьми можно было различить силуэты, и поэтому я, в составе группы из тринадцати отборных человек, шел гуськом к брошенному зданию водозабора. Старшим группы, за смышленость и служебные заслуги, назначен был опять же Лыков. Иван Васильевич, ежели мне не изменяет память.
План был прост: по прибытию на место, разбиться на пары, окружить здание и, в назначенное время, разом приступить к осаде.
Я верил в успех предприятия. Старался верить. Предстоящая опасность словно радовала меня оттого, что после завершения операции, получиться уделить больше времени своей сестричке. Однако, сию минуту, я старался гнать эти мысли и думать о деле. Уж шибко высока цена провала.
На подступах к зданию мы зашли в редкий кустарник. Голые прутья тянулись со всех сторон и цеплялись за одежду. Вдруг прямо перед нами выросла фигура и рука моя невольно дернулась к пистолету.
- Это я, - произнес в темноте незнакомец.
Им оказался Ицка Погелевич – шустрый еврей, что служил в городской страже. Между прочим, это был очень интересный еврей. Мне доводилось работать с ним в ходе нескольких дел. Как он попал в стражники мне было не ведомо. Труслив Ицка был как заяц, но как сыщик - незаменим. Поначалу, он долго служил в сыскном отделе Петербурга, и ему поручали самые рискованные или щекотливые расследования. Временами, его командировали в Новый Петроград, где он в последствии и осел, поступив на службу к стражникам. Маленький, рыжий, с острым, как шило, носом, с крошечными глазками под распухшими воспаленными веками, он производил впечатление ничтожности и с этим видом полной приниженности проникал всюду. У него был прямо гениальный нюх. Когда во время обыска все теряли надежду найти что-нибудь, он вдруг вытаскивал вещи из трубы, из-за печки, а один раз нашел украденные деньги у младенца в пеленках.
Ицка меня признал, и мы обменялись кивками.
- Все на месте? – уточнил Лыков.
- Таки да, - ответил Ицка. – Никто из здания не выходил.
- Благодарю за службу, братец, – хлопнул Лыков еврея по плечу, - Ну, за работу. Помните: руки за лопатки - и вязать! Оружие применять только ежели негодяи начнут пошаливать.
- Слушаем.
- Ты, Петрушев, и вы… – указал Лыков на нескольких хлопчиков, - идите за Погилевичем и ждите назначенного часа. Остальные - за мной.
Семь человек отделились и осторожно пошли вдоль ветхого забора. Мы же прошли несколько саженей и очутились подле сторожки. Уже тут мы разбились на пары и разбрелись вокруг мрачного здания водозабора.
Было мертвенно тихо, и среди этой тишины, в сознании предстоящего риска, становилось немного жутко. Мне порой казалось, что я слышу, как щелкают зубы у Прудникова, кучерявого молодца, который шел со мной в паре. Конечно, быть может, виной тому был холодный ветер, что пробирал до костей.
Кое-как мы досидели до четырёх утра.
- Пора... - наконец сказал я.
Ворота, выкрашенные зеленоватой краской, что выцвела на солнце, оказались приоткрыты. Я на мгновенье замялся у двери, дождался Прудникова, и, услышав за спиной его приглушенное дыхание, нырнул в темноту.
Внутри здание водозабора оказалось заставлено непонятным оборудованием, длинными лентами транспортеров, железными станками, механизмами разного толку, грудами ящиков и бесконечными линиями ржавых труб, что ползли по полу и вдоль стен, словно исполинские змеи. Под своды потолка уходили ветвистые конструкции из железных полос и свисали цепи с крюками подъемников. Большего разглядеть не пришлось, оттого что в зале царил густой мрак. Лишь лунный свет местами пробивался сквозь мутные, грязные стекла огромных окон.