Кожа. Запах кожаной перчатки во сне. Такой отчетливый. Черная балаклава с прорезями. Ее внезапно пробрала дрожь. Страх никуда не делся – оставался с нею: грубый, обнаженный. Такое никогда не забудешь, сколько ни притворяйся, что ничего не случилось.
Когда погибли родители, Сэм без особой радости, без всякого энтузиазма взяли к себе дядя с тетей. Девочка была совершенно им не нужна, она стала лишь помехой в их бездетной жизни, в их пустом и безмятежном существовании.
Дядюшка был брюзгливым мужчиной с уныло повисшими усами, его раздражало абсолютно все: шум, невыключенный свет, утренние новости. Он, постоянно шаркая, ходил по мрачному дому, щелкал по барометру и жаловался на погоду, хотя сроду не делал ничего такого, на что погода могла бы повлиять. Он сидел в кресле, перебирал пинцетом коллекцию марок, иногда поднимал голову и бормотал: «Остров Ванкувер, десять центов, голубая. Занятно». После чего снова погружался в молчание.
Тетушка была холодной, мрачной женщиной, она вечно обвиняла Бога в своей судьбе, однако каждое воскресенье неизменно ходила в церковь и возносила благодарности. Она шла по жизни, накапливая богоугодные дела, дабы обрести блаженство в загробном мире. Первое богоугодное дело – вступила в законный брак с дядюшкой. Второе – удочерила сироту Сэм. Третье – пригласила на чай викария с женой. Четвертое – вступила в общество «Самаритяне»[2] (трудно представить, какие она могла давать советы). Пятое – отнесла в полицию найденный кошелек. У тети накопилось более трехсот богоугодных дел: она заносила их в специальный блокнот, который однажды обнаружила Сэм. А ведь с тех пор прошло уже двадцать лет. Интересно, сколько еще всего за это время добавила туда тетушка?
Как странно возвращаться в прошлое. Образы со временем изменяются, пытаясь обмануть тебя своими черно-белыми фильмами, выцветшими фотографиями, ржавчиной, морщинами, слишком короткими «дворниками». Просто в голове не укладывается, что все это когда-то было новым и что все нынешнее, что окружает нас сейчас – на улице, в витринах магазинов, – в один прекрасный день тоже станет старым.
Дождь на несколько секунд вдруг усиленно забарабанил по стеклу, а потом стих – словно бы ребенок бросил горсть камушков. Черные буквы в газетном киоске мелькнули перед ней, словно кадр из фильма, и исчезли.
– Кен, стоп!
– Не понял! В каком смысле?
– Да машину остановите! Бога ради, остановите машину! – закричала Сэм.
Он припарковался на месте, которое только что освободило такси, а она дернула ручку и распахнула дверь. Брякнул велосипедный звонок, велосипедист вывернул руль, налетел на поребрик, сердито закричал.
Сэм выскочила из машины, чуть не упала на тротуар и побежала назад, к газетному киоску.
– «Стандард», – сказала она, схватила газету и, вытащив кошелек, дрожащими руками открыла его, вытряхнула несколько монеток, часть мелочи при этом просыпалась на землю.
Сэм замерла и, не чувствуя ледяного дождя, уставилась на крупные буквы заголовка на первой странице: «163 ПОГИБШИХ В АВИАКАТАСТРОФЕ В БОЛГАРИИ».
Под заголовком была фотография. Хвостовая часть самолета – темный силуэт на снегу, верхушка стабилизатора согнута под прямым углом, видна часть эмблемы «Чартэйр» в виде прыгающего тигра и буквы рядом с ней: «Г», «З», «T», «A» и «E».
– «Чартэйр» шесть-два-четыре, – одними губами проговорила Сэм, глядя, как на газету падают капли дождя.
Болгария подтвердила, что «Боинг-727», принадлежавший компании «Чартэйр», разбился сегодня утром. На борту находились 155 пассажиров и 8 членов экипажа. Подробности пока не сообщаются, но, как стало известно, самолет врезался в горы, пытаясь совершить посадку в условиях плохой видимости.
Дальше читать Сэм не могла. Развернулась и медленно пошла к машине.
Она точно знала, что произошло.
– Что такое? – Голос Кена доносился до нее словно издалека. – Сэм?.. Эй?.. Что-нибудь дома?..
Она захлопнула дверь «бентли» и снова уставилась на заголовок и фотографию.
– Что случилось, Сэм? Кто-то знакомый летел этим рейсом?
Она некоторое время тупо смотрела перед собой, после чего вытащила из сумочки носовой платок и промокнула лицо. Потом почувствовала, что слезы снова текут по ее щекам, и еще раз протерла лицо. Однако щеки тут же опять покрылись влагой. Она зажмурилась, ощутила, как тяжело вздымается у нее грудь, громко втянула воздух носом, пытаясь остановить рыдания. Но не смогла.
2