– Ники слишком много смотрит телевизор, Хелен. И уж за едой этого точно делать не нужно.
Она улыбнулась няне, чтобы слегка смягчить резкость тона.
– Извините, – снова сказала та.
Сэм села за стол, налила себе фруктового сока. Ники недовольно смотрел на мать.
– Что у тебя сегодня в школе, Тигренок?
Реклама «Эссо» сильно повлияла на Ники. В четыре года он стал Тигренком. Бегал на четырех лапах. Прыгал. Прятался в шкафах, высовывая для подсказки тигриный хвост. «Тигр здесь! Тигр здесь!»
Он протянул руку, схватил пакет с сухими завтраками и небрежно вывалил себе в тарелку добавку, рассыпав половину вокруг. Даже не налив молока, мальчик отправил ложку хлопьев в рот.
– Ты сегодня чем-то недоволен? – спросила Сэм.
– Я плохо спал.
– Мама тоже толком не отдохнула.
«Мама чувствует себя как выжатый лимон».
– Вы вчера шумели, – пожаловался Ники.
– Мы мешали тебе спать? Извини.
Он отправил в рот еще ложку овсяных хлопьев и принялся жевать их с открытым ртом.
– Я думала, ты Тигренок, а не Мистер Верблюд.
Мальчик закрыл рот и продолжил жевать, потом взял стакан и запил овсянку соком.
– Бэтмена, – сказал он. – Хочу смотреть Бэтмена.
– Слишком много смотреть телевизор вредно.
– Ты же сама делаешь кино для телевизора.
– Только рекламу.
– Реклама – гадость. Ты делала рекламу для этой новой овсянки. А она такая противная, фу! На вкус как собачьи какашки.
– Можно подумать, что ты пробовал собачьи какашки!
– Не пробовал, но знаю, что они – гадость.
Сэм перевела взгляд на Хелен. Няня смотрела на нее испуганно, словно школьница на строгого учителя. Сэм допила сок. На часах было четверть девятого.
– Ладно, мама уже опаздывает. Мне пора.
Она прошла в гостиную, чтобы включить автоответчик, и с какой-то непонятной тревогой оглядела просторную комнату. На столе еще оставались кофейные чашки, бокалы, переполненные пепельницы, масленки и разбросанные салфетки. На двух полупустых бутылках «Перье» не было крышек, Сэм подошла к столу, поискала их глазами. Нашла пробку от портвейна, заткнула одну бутылку. В открытой солонке сверкнул осколок стекла. Она настороженно взглянула на люстру. Из патрона все еще торчал неровный осколок. Остальные лампочки были в полном порядке и до сих пор горели. Сэм щелкнула выключателем.
Серый свет тяжело повис в комнате, где витали застоявшиеся запахи табака и алкоголя; этот серый свет проникал Сэм под кожу, словно влага, грозил насквозь пропитать ее одежду и волосы, если она задержится здесь. Сэм осмотрела комнату: в углу стол – Ричарда с выдвижной крышкой; рядом – компьютер и рояль со старинным набором для курения опиума на крышке; в дальнем конце – два дивана у телевизора и камин с газовой горелкой. Геральдические щиты на голых кирпичных стенах, мечи, средневековые артефакты, громадный медный черпак для разливки плавящегося золота – Ричард купил его, когда сносили Королевский монетный двор. Вещи Ричарда, реликвии кровавого прошлого его семьи, портреты умерших предков, свитки с толстыми красными печатями. Голый кирпич и дуб. Квартира мужчины. Всегда ею была и останется такой же впредь. Сэм услышала рев вертолета, темной тенью пролетевшего мимо окна.
– Пока, Тигренок.
Она стояла у входной двери, надевая пальто.
– Пока, – бесстрастно ответил сын и пошел в свою комнату.
– Эй, Тигренок!
Он остановился, повернулся.
– А поцелуй на прощание я так и не получу?
Ники помедлил секунду, потом засеменил к матери.
– Ладно, – сказал он. – Я тебя прощаю. На сей раз.
– А если ты будешь себя хорошо вести, то и я тебя прощу.
– За что это?
– За то, что был невежлив с мамочкой.
Ники надулся, потом поцеловал ее, обвил руками шею.
– Извини, мамуля. – Он чмокнул ее еще раз и побежал прочь.
– Удачного дня в школе.
– Сегодня уже пятница! Ура!
Сэм открыла дверь, подобрала с коврика «Дейли мейл». Отыскала в газете свой гороскоп. «Ну-ка, что ждет Рыб?»
«Путешествие может обернуться неожиданностями. Сегодня на работе избегайте споров, как бы вас ни провоцировали коллеги. Выходные будут беспокойными и могут полностью исчерпать ваши внутренние ресурсы».
«Спасибо на добром слове. И вам тоже всех благ». Сэм сунула газету в дипломат, закрыла дверь и пошла по темному коридору. Их квартира располагалась на пятом этаже холодного каменного здания, которое по сегодняшним меркам находилось у черта на рогах. Но пройдет еще несколько лет, вокруг забурлит жизнь, и район станет считаться вполне престижным. А пока их дом смотрелся одиноко: все вокруг снесли, и неизвестно еще, что построят взамен.