Из полумрака навстречу им вышел старый монах. Никто из парней не видел его до этого. Половина лица старца была словно оплавлена и левый глаз от этого был как будто залеплен рубцовой тканью.
— Заходи сюда, — сказал незнакомый монах Грему, — положи ее прямо на пол. Не беспокойся, ей от этого хуже уже не будет.
Грем молча и с особой осторожностью уложил тело любимой девушки около своих ног и ног старого монаха. Тяжело вздохнув тот наклонился к ней и морщинистой рукой накрыл глаза… стал шептать что-то. Учитель Шин тем временем зажег аромопалочки и разложил их в лампадках над всеми пятью постаментами. Терпкий запах разнесся по маленькой часовенке. Затем стал зажигать многочисленные свечи, стоявшие на полках около погребальных урн. Тихо воздал молитвы усопшим и попросил у них помощи.
— Девушка еще жива, — неожиданный голос старого монаха словно прорезал гнетущую тишину. — У нее сильный дух. Она не может вас всех оставить. Слишком много незаконченных дел. Однако высшие силы требуют либо выполнить условия, либо они заберут ее. Нужно спешить, пока есть время.
— А что делать-то? Риса без сознания, — растерялся Грем, не понимая, что делать. — Если ее сознание вообще при ней…
— При ней, — утверждал монах. — Нужны ваши клятвы. Но в принципе достаточно будет только слов согласия. Мы с учителем Шином произнесем молитвы, а вы должны будете ответить на них.
— Ладно Грем, ом сможет произнести все, что скажите, а как же Риса? — спросил удивленный Данке, молча до этого стоявший у входя в часовню и наблюдавший за происходящим внутри. Он искренне недоумевал, как можно выполнить требуемое, когда смотришь на лежащую у ног друга девушку и видишь лишь ее труп. Просто невозможно поверить, что она еще жива.
— Мы доберемся до ее сознания при помощи тебя Грем, — отозвался учитель. — Как тогда, когда мы повторяли видение — сон Рисы.
Грем сразу понял, о чем шла речь. Данке, конечно не понимал, но всей душой надеялся на своего друга и учителя Шина. Он верил, что те точно знают, как действовать.
Никаких специальных приготовлений не потребовалось как в прошлый раз. Ведь сейчас сама девушка уже была готова принять их вмешательство. У Грема не было никаких препятствий со стороны Рисы. Оставалось лишь проникнуть в ее сознание.
Ему это удалось почти сразу. Учитель Шин склонился над своей единственной внучкой и положил свои ладони ей на виски. Затем стал читать молитву при помощи особой техники. Сначала невнятными обрывками фраз, а затем в нарастающем темпе… громче и громче.
Пораженный Данке, так же, как и Митрий впервые видел, что у Грема на лбу есть странный символ. Сейчас он сильно выделялся своим ярким свечением, намного больше, чем источник в пасти у волка. Парень встал на колени около тела Рисы и взял ее за руку. Полностью погрузившись в себя, тот застыл над ней совершенно неподвижно, будто дух покинул его тело. Учитель читал молитву, не умолкая ни на секунду.
…..
«Риса!.. Риса, ты меня слышишь»?
Все будто в сизой дымке. Словно стоишь на пепелище. Ноздри щекочет неприятный запах палёного. Вот только ничего вокруг нет… и никого. Даже самого себя не видно.
«Риса, — опять зову, — ну ответь хоть что-нибудь. Это Грем. Я пришел за тобой».
Секунды тянуться словно года и безмолвие становится в тягость.
«Грем»! — удивляется женский голос. Такой тихий… еле различимый. Словно каждое слово — это мука.
«Да, моя девочка — это я», — становится намного легче, услышав ее голос.
«Мне очень плохо Грем… — слова, словно тихий шелест. — Я так хочу пить. Очень жарко… невыносимо! Помоги мне»!
«Конечно помогу! Сделаю все для этого. Ты только потерпи еще немного, хорошо»?
«Я не могу терпеть… так устала от этой боли. Хочу, чтобы все наконец закончилось, — плачет девушка. От этого становится не по себе. — Больше не могу. Сил не осталось… За что они так со мной? Я просто хотела помочь… Отпусти меня Грем. Не нужно больше держать. Не хочу».
«Не могу отпустить, — упорствует он. — Ты мне очень нужна. Я без тебя не могу обходиться».
«Почему»?
«Потому что я тебя люблю! Потому что ты самое лучшее, что есть у меня в жизни. Кроме тебя у меня никого нет»!
«Тогда помоги мне. Забери боль… дышать трудно… в груди все печет… болит каждая клеточка».
«Я заберу всю твою боль себе, родная, ты только согласись остаться со мной. Прошу тебя».
«Невыносимо больше терпеть»! — слышаться уже отчаянные всхлипы.