Не так богата была семья, чтобы выбрасывать серьёзные деньги только на то, что бы этот тип мог составить мне компанию.
Но я решил свои сомнения придержать пока при себе и посмотреть, как будут развиваться события. Хотя для себя решил повысить бдительность. Уж очень как-то всё это подозрительно.
А вот известия, которые мне передал господин Городков, меня совсем не обрадовали.
Он сообщил мне о скоропостижной кончине моего брата, Георгия Петровича Антонова, который ушёл из жизни, не оставив наследников мужского пола.
И подкрепил свои слова нотариально заверенной копией свидетельства о смерти, так что в том, что Григорий действительно умер, никаких сомнений не оставалось.
Кстати, на мой вопрос о том, при каких обстоятельствах мой брат покинул эту юдоль скорби, внятного ответа я так и не услышал.
Вениамин сказал по этому поводу только то, что полиция назвала причиной смерти несчастный случай.
По всему теперь получалось, что я единственный представитель основной ветви, имеющий право занять место главы нашего рода и принять на себя управление майоратом, ну, и всю головную боль, с этим связанную.
Этим обстоятельством кстати, Вениамин и объяснил то, что его послали за мной.
У меня же возникла мысль, что я уже довольно большой мальчик, и потеряться по дороге не должен.
Хотя некоторый резон в этом всё же был. Из-за запредельной дороговизны передачи информации по гиперсвязи дешевле было послать курьера. Не так быстро, но зато гораздо менее затратно.
И теперь я, Андрей Петрович Антонов, младший сын лендлорда Петра Александровича Антонова, должен вступить во владение майоратом, находящимся в самой глуши, на задворках цивилизации.
Прощайте мечты о центральных мирах, где жизнь бьёт ключом. Теперь мой путь лежит в самый медвежий угол Русского сектора Конфедерации.
Так что, когда пришло время, я, подписал все пункты обходного листа.
А уже потом расписался в том, что с приказом об увольнении с действительной военной службы ознакомлен.
И стал, наконец, штатским человеком.
До старта с орбиты пассажирско-транспортного корабля, билеты на который мой сопровождающий, как оказалось, уже приобрёл, оставалось ещё три дня.
И я решил сделать себе некоторое усовершенствование организма.
Дело в том, что наш капитан Ставридес, видимо в благодарность за мою чуйку, которая, по его словам спасла немало солдатских задниц, решил, воспользовавшись своими широкими знакомствами, сделать мне поистине царский подарок.
Он по секрету мне шепнул, что хоть я уже и стал гражданским, но он может мне по дружбе посодействовать в установке любого, я подчёркиваю, любого импланта из тех, что устанавливаются космодесантникам.
Я полдня ковырялся в каталоге. Глаза разбегались. Чего там только не было. И мышечные усилители, и стимуляторы мозговой активности, и вживляемая в глаза кибер-сетчатка, позволяющая значительно расширить спектр воспринимаемых глазом световых волн, и усилители слуха и…
Перечислять можно бесконечно.
В общем я, испытав на себе все муки выбора, решил остановиться на мультикомпонентной мини-фабрике нанитов.
Эти наниты могли обеспечить улучшение очень многих характеристик организма. Не так существенно, как специализированные, конечно, но зато улучшалась не одна какая-то характеристика, а сразу много.
А так как у меня была возможность поставить себе всего лишь один имплант, то я счёл оптимальным установку именно этого.
Стоила установка этого чуда техники весьма прилично, но не дороже денег. В общем, я вполне сознательно опустошил свой и так не особенно пухлый кошелёк.
Но, оно того стоило, в чём я имел возможность потом неоднократно убедиться.
В каталоге этот девайс значился под кодом 025-NСR13.
И уже потом я осознал, насколько крупно мне повезло, что я выбрал именно это…
Операция длилась несколько часов и прошла штатно.
Всё оставшееся до отъезда время я отлёживался в послеоперационной палате. Этого времени мне как раз хватило, чтобы мало-мальски прийти в себя.
С моим сопровождающим мы встретились на посадочной площадке шаттла, который должен был доставить нас на орбитальный причал.
— Где это вас носило? — неприязненно поинтересовался Вениамин, и мне вдруг показалось, что из амбразур его глаз на меня, мельком глянула равнодушная и неотвратимая смерть.
Наваждение сразу же пропало, но гнетущий осадок в душе никуда не делся.
Наверное поэтому я счёл этот выпад навязанного мне попутчика весьма грубым и довольно агрессивно отзеркалил весь негатив обратно: