Со Злобиным мы договорились. То есть, завтра у меня уже будет полная спецификация того, что мы сможем приобрести с его помощью. И да, не подумайте, что я буду платить за всю эту радость из своих, хе-хе.
Я буду осваивать смету, куда были заложены, в том числе, и расходы на безопасность.
Вообще, вопросы безопасности оказались для меня не такими простыми, как я ожидал.
Вся трудность заключалась в том, что у меня были партнёры.
А потому я не мог просто брать со всех нанимаемых для работы в нашем совместном предприятии клятву верности себе, любимому.
Эти люди не являлись моими вассалами. Они, конечно давали некое подобие клятвы верности, обещая блюсти интересы предприятия. Но это ни шло ни в какое сравнение с вассальной клятвой.
Кроме того, хоть сейчас у нас с партнёрами полная гармония и взаимопонимание, но думать, что так будет продолжаться вечно, это верх наивности.
Неизбежно появятся разногласия, которые могут здорово осложнить жизнь.
И, в этом случае на первый план выходит вопрос нераспространения наших технологий, базирующихся на информации и комплектующих, добываемых нами извне.
Даже допуская возможность совместного производства некоторых из своих наработок, основные технологические секреты я планировал оставить при себе. И единственным правообладателем в этом случае должен был оставаться мой род. Род Антоновых…
А ведь сейчас ещё придётся общаться с представителями имперских спецслужб, которые, само собой, попытаются наложить лапу на всё то, что мне удалось добыть кровью и потом. Хорошо, пока без слёз обходимся…
Вообще, в этих вопросах Имперские законы на моей стороне, но, спрашивается, когда такая мелочь, как законодательство, могла остановить власть имущих в их неудержимом стремлении подмять всё под себя?
Но, они пока до меня не добрались, а это значит, что пока есть время заняться другими делами.
Да и вообще, не стоит пока забивать этим себе голову. Проблемы будем решать по мере их возникновения, а то нервов никаких не хватит.
— Андрей, — вдруг позвала меня Зоэ, — ты готов?
— К чему я должен быть готов? — удивился я.
— Как это к чему? — демонстративно возмутилась псевдоличность, — а ради чего я тут без выходных и перерывов на обед ворочаю огромные информационные пласты астрала? Только не говори, что для моего собственного удовольствия, я обижусь…
— Зоэ, не мельтеши, — мне действительно было не понятно, чего это она вдруг от меня захотела, — объясни всё толком, и прекрати уже насаждать во мне чувство вины, даром, что я ни в чём провиниться перед тобой пока не успел. Ты, прямо как властная жена, стремящаяся загнать мужа под каблук…
— Ну, есть такое, — застенчиво призналась Зоэ, — это так моя индивидуальность сформирована. Шаблон такой… Так что терпи, я в этом не виновата, но с другой стороны, изменить ничего не могу, — после непродолжительной паузы она упрямо добавила, — и не-хо-чу!
— Ладно, — согласился я, так как спорить было бесполезно, — буду жить с этим.
— Ну и хорошо, — сразу подобрела псевдоличность, — так я чего хотела тебе сказать то…
— Так чего ты хотела сказать то? — передразнил её я.
— А я хотела сказать, что раскопала таки языковую базу народа, с представительницей коего ты жаждешь поговорить по душам…
— Ф-фух, — выдохнул я, — так бы сразу и сказала, а то наводишь тень на плетень…
— Ну, с кем поведёшься… — эта реплика прозвучала даже несколько угрожающе, видимо, этим мне предлагалось взять вину на себя…
— Ну, хорошо, я виноват, виноват во всём… — эти слова получились у меня достаточно заунывными, хе-хе, как я и хотел.
— Ну, не начинай нудеть, — оборвала мою покаянную мысль Зоэ, — лучше садись поудобнее, сейчас буду из тебя полиглота делать…
Я поёрзал в кресле, выбирая наиболее удобное положение, и, закрыв глаза, приступил к овладению этим, буквально, чертовски сложным, языком.
Овладение им отняло у меня почти час жизни, на протяжении которого я пребывал в каком-то муторном полусне.
Перед глазами у меня непрерывной чередой бежали огненные значки, чем-то напоминающие шумерскую клинопись, а в ушах стоял шум, подозрительно напоминавший гул разбушевавшегося пламени…
Неприятная процедура, надо сказать. Но, зато хоть не долго мучался…
Когда Зоэ таки прервала экзекуцию, голова у меня соображала очень так себе.
Но вопрос, за что мне такие мучения, и почему это только мне, меня начал беспокоить не по детски, а потому я спросил Зоэ:
— Послушай, а ты сможешь записать на картридж мнемографа всю эту премудрость, чтобы и девчонки с Сергеем могли приобщиться к этим ценнейшим знаниям? — чтобы, значит, и им жизнь мёдом не казалась.