— Нет, не говорил, — Истер подозрительно на меня посмотрела, — первый раз такое слышу, рассказывай давай…
Я вкратце изложил свой разговор с Порфирием Станиславовичем, сделав акцент на том моменте, что к нему уже обращались компетентные органы в поисках информации о нас и наших полях отторжения.
— Это нехорошо, — пробурчала Истер, — и они, наверняка к тебе тоже какую-нибудь бабу зашлют, профессиональную вертихвостку.
— Ты думаешь? — я вопросительно посмотрел на подругу, — в этих конторах, насколько я знаю, преимущественно мужики трудятся.
— Для тебя бабу найдут, будь уверен, — заявила Истер, — причём бабу посмазливее…
— А ты в мужика, случаем, трансформироваться не можешь? — спросил я, чертовку, которая внимательнейшим образом вслушивалась в наш диалог, благо вели мы его на её языке.
Я сознательно не менял язык общения, так как собирался использовать таланты чертовки именно в области построения отношений с сотрудниками имперских органов.
— В мужика? — удивлённо переспросила она, — пробовала когда-то, но получалось у меня, как мне говорили, совсем как-то неубедительно.
— Ну-ка, попробуй, — вдруг озорным голосом попросила её Истер, — оценим и эту сторону твоего таланта.
— А, кого изображать? Тебя? — растеряно посмотрела на меня рогатая.
— Да, кого хочешь, — милостиво позволил я.
Воздух вокруг чертовки опять поплыл и её окутало марево, внутри которого перетекали друг в друга странные и пугающие миражи.
Когда этот морок рассеялся, мы с Истер, не сговариваясь, заржали, причём она чуть с кресла не сверзилась, так её расколбасило.
В кресле напротив сидел я, собственной персоной, но, в ухе кокетливо болталась крупная серёжка желтого металла, сделанная в форме фаллоса, да так реалистично, что ни с чем не спутаешь.
А под тонкой тканью чертовкиного комбинезона продолжали задорно топорщиться чертовкины же сиськи третьего размера.
— С-с-серёжка твоя? — давясь хохотом спросил я.
Под столом тихо повизгивала Истер, которая, не взирая на все усилия остаться в кресле, всё таки сползла туда, где её теперь и били спазмы почти истерического хохота.
В глазах чертовки преобладала растерянность. Она, похоже, ожидала чего угодно, но только не этого. На её лице, которое продолжало пока оставаться моим, возник немой вопрос и она потянулась пальцами к своему уху…
— Ну да, — растерянно ответила Заранин, моя… — она о чём-то задумалась, и потом мечтательно так добавила, — любимая…
Ага, под длинными волосами этого видно не было, а сейчас она мою причёску скопировала…а потому и серёжка видна стала…
— А ну-ка, пройдись, — борясь со смехом, так и рвавшимся наружу из моей груди, предложил я.
И тут это нечто, с моим лицом, довольно широкими плечами и совершенно неуместными сейчас сиськами поднялось из кресла. Бедра вроде получились почти мужские.
Но когда это чудо совершенно бабской походкой прошлось по комнате, я потерял контроль над собой, и обрушился в кресло, где и продолжил заливисто хохотать, дрыгая ножками…
— Прекратите, — донёсся из-под стола хриплый, прерываемый спазмами, голос Истер, — я поняла, хи-хи, вы смерти… Смерти моей хотите…
— Стань собой, — взмолился я, глядя на обескураженную эффектом своего выступления, чертовку, — пожалуйста.
Она вздохнула и стала собой. Истер неуверенно хватаясь за столешницу, выбралась таки из-под стола со словами:
— Ну вот, всю пыль под столом собрала, — и тут её опять скрутил приступ смеха, а на глазах снова выступили слёзы, — такого никто… Хи-хи-хи, не выдержит… — она подняла на меня покрасневшие от слёз глаза, — берём, однозначно берём…
— Так, — я уже почти успокоился, — Зара, если я тебя так буду звать, ты не обидишься?
— Нет, — растеряно протянула она.
— Так вот, Зара, мы берём тебя на работу, если ты не против, конечно, но… — тут я строго посмотрел на неё, тебе придётся принести мне вассальную клятву. Ты же, насколько я понял, благородного сословия, и слугой тебе быть невместно?
— Наверное, да, — всё так же потеряно протянула она, — а… А что мне надо будет делать?
— Это мы тебе объясним. Твои таланты однозначно пригодятся в общении с различными людьми. Кстати, я так понял, что в основном ты специализируешься на совращении лиц мужского пола, я правильно понял?
— Ну, да, — ответила чертовка, и я бы сказал, что она при этом даже немного покраснела, но, так как её кожа и так была радикально-красного цвета, то я могу и ошибаться, — люблю я это дело…