Бедняга мигом почувствовал, что да, хочет. Внутри у него в ответ на этот вопрос всё всколыхнулось. В груди опять взорвалась сверхновая, и волны жара омыли его тело.
В паху снова всё налилось тяжестью, вызвав мимолётное удивление тем, что пределы его мужской силы так широко раздвинулись, и теперь он, судя по всему, способен на такие постельные подвиги, о коих раньше и мечтать не мог.
И ему казалось, что он уже целую вечность тонет в липких волнах сексуального безумия.
Вдруг Найджел поймал себя на том, что то, что сейчас с ним происходит, нравится ему всё больше и больше, а всё остальное, чему он некогда придавал большое значение, отходит постепенно на задний план и становится несущественным и крайне незначительным.
И даже то, что он распят на этом ложе и лишён возможности говорить, его не особенно то и расстраивало.
Зато теперь он мог видеть свою обожаемую хозяйку, ради которой готов на всё, на любое безумие. Мог видеть её вожделенное тело, каждый его изгиб, каждую каплю её пота, блестящую на багрово-бархатной коже.
И ему глубоко наплевать что у неё рога и хвост — пускай. Это сейчас не имеет никакого значения…
Зато она милостиво позволяла ему наслаждаться своим волшебным телом, и, как раз это теперь и придавало его существованию и смысл, и цель, и заслоняло собой всё остальное…
Прекрасная истязательница, качнув бёдрами, сделала несколько шагов вдоль кровати, и теперь стояла сбоку от него.
Найджел повернул к ней голову, и, наверное, хотел что-то сказать, но ничего кроме возбуждённого мычания воспроизвести не смог.
Наблюдая это, хозяйка понимающе улыбнулась и отрицательно покачала головой, всколыхнув этим движением тяжёлую копну своих чёрных, словно вороново крыло, волос:
— Пока помолчи, тебе надо учиться быть молчаливым и привыкать к тому, что твои слова имеют очень малое значение, — её лицо стало серьёзным и строгим, — ты теперь моя игрушка, моя покорная и бессловесная игрушка, ведь так?
Найджел, переполняемый жгучим желанием, снова иступленно замычал и заизвивался на влажных, насквозь пропитавшихся любовными соками, простынях.
— Хочешь сказать, что ты это понял? — звонкий смех повелительницы рассыпался по комнате мелким серебром, — но, если бы ты это действительно понял, то ты бы промолчал, ведь, хоть я и задала тебе вопрос, но я ещё не разрешала тебе говорить…
Найджела вдруг с головой накрыло неистовое чувство вины.
Он расстроил свою богиню, ему нет прощения…
На глазах агента навернулись крупные слёзы раскаяния и сожаления, и, спустя несколько секунд, покатились вниз из уголков глаз, оставляя на коже лица солоноватые дорожки.
Остро переживая свою оплошность он даже не обратил внимания на очередной удар плети, безжалостно разорвавший кожу на боку.
— Вижу, что ты осознаёшь свои промахи, — сказала она, и слова прозвучали настолько проникновенно и щемяще, что слёзы неудержимо хлынули из глаз мужчины, — это хорошо… — и она загадочно улыбнулась, — а сейчас будет ещё одно испытание, трудное испытание…
Она снова нежно и бережно приподняла его голову и быстрым движением расстегнула замок, удерживавший ремешок кляпа.
Пока Найджел не осознал всё значение этого великого дара повелительницы, она строго, и вместе с тем, ласково сказала:
— Я запрещаю тебе говорить!
Найджел сглотнул слюну, и вместе с ней он безропотно проглотил те слова благодарности и обожания, что рвались из груди наружу.
— Ты моя умничка, — дьяволица провела пальчиком по раскрывающимся губам Найджела, который, преодолевая, счастливое головокружение, стремился облизать нежный перст хозяйки, видимо, что бы дать ей понять, насколько беззаветно он ей предан, — шалунишка, — улыбнулась она, снова закидывая ножку через его распластанный торс.
Богиня застыла над ним, он ощущал, что её сильные бёдра стискивают его бока, что её ладони сжимают его плечи и острые коготки, безжалостно впиваясь в разгорячённую плоть, уже в который раз оставляют на его мокрой от пота коже кровавые подтёки…
Найджел увидел близко над собой прекрасное лицо дьяволицы, её приоткрытые полные губы, и матовое сияние острых жемчужных зубов за ними.
Её длинные густые волосы ниспадали вниз и отгораживали их от всего остального, словно стены шатра. Найджел зачарованно смотрел в бездну огромных, влажно поблёскивавших, чёрных глаз прекрасной колдуньи.
— А теперь, закрой глаза, — и он послушно сомкнул веки, успев заметить, что лицо обожаемой хозяйки медленно приближается…
…Их губы встретились и мужчина покорно впустил в свой рот её проворный шаловливый язычок, который тут же переплёлся с его языком в бешеном танце вожделения.