Челюсти маленького чудовища без особого труда прокусили толстую кожу форменного сапога.
— Вот и первая кровь, — отстранённо прокомментировал он своё ранение, — расслабился, надо быть внимательнее, однако…
В следующее мгновение он широко махнул шпагой, переполовинив гнусного монстра, продолжавшего висеть на его ноге.
Но, для того, чтобы стряхнуть повисшую на сапоге голову твари, пришлось ещё несколько раз дрыгнуть ногой.
Удалось совместить приятное с полезным — в результате одного из широкоамплитудных движений мысок его сапога вошёл в непосредственное соприкосновение с головой ещё одного атакующего монстрика.
Получивший жестокой сотрясение, серокожий кадавр тоненько заверещал, улетая в гущу кустов.
Там он и затих, не подавая более никаких признаков жизни.
— Итого, — подумал Кирилл, — минус два. Осталось три. Шанс всё ещё есть…
Действительно, свинтусы не торопились помогать своим зверушкам, загонявшим для них дичь. Кирилл решил не пренебрегать этим, и сам пошёл в атаку на наскакивающих на него, словно моськи на слона, злобных хищников.
Ему удалось проткнуть и поджарить электрическим разрядом ещё одного.
— Два, всего два осталось, — прошептал он, и тут земля под Кириллом вдруг ощутимо взбрыкнула, но на ногах он устоял, хоть и с трудом.
Перед глазами всё плыло, звуки происходящего вдруг стали тише, и лай свирепо атакующих его монстриков звучал, словно сквозь подушку.
Кирилл тряхнул головой и сделал очередной выпад. Монстр увернулся, так как это движение Кирилла было уже довольно медленным, словно он двигался в воде.
Оба монстра стелились по земле, стараясь добраться до него по низу.
В отчаяньи граф хлестнул шпагой одного из нападающих, и ему повезло. Он серьёзно зацепил тварюшку, которая, жалобно заскулив, откатилась от него к кустам.
Но вторая, пользуясь тем, что лейтенант отвлёкся, подпрыгнув, грызанула его бедро, и тут же отскочила в сторону.
Ещё три минуты теряющий силы Кирилл отмахивался от молниеносных атак серого монстра.
Сознание плыло, руки не слушались. Ноги горели огнём от многочисленных ран, нанесённых ему мелкими, но такими, как оказалось, проворными чудовищами.
И когда Кирилл из последних сил таки прикончил последнюю тварь, из кустов вальяжно и не торопясь вышли четыре свина, одетые в некое подобие бронированных экзоскелетов.
Граф стоял, качаясь. Он понимал, что всё кончено, и готовился принять последний бой, как можно дороже продав свою жизнь.
Но свинорылые пришельцы не атаковали. Они стояли и смотрели на него маленькими свинячьими глазками.
И тут ноги Кирилла подогнулись и он упал на залитую кровью траву.
— Слюна… — возникла в гаснущем сознании тягучая мысль, — это яд…
А потом свет погас…
— А дальше? — спросила Елизавета, которая слушала Кирилла, затаив дыхание.
Она полностью погрузилась в его невесёлую историю, ахала и охала по ходу повествования, и я заметил, что периодически глаза её увлажнялись.
Эк сопереживает то, принимает близко к сеодцу, как это принято говорить…
— А дальше, — замялся Кирилл, что от меня не укрылось, — дальше сплошной туман и какие-то кошмары…
— Ага, — подумал я, — значит что-то всё-таки было… Другое дело, что он либо не помнит ничего, либо его рассудок просто не желает вспоминать какие-то особо травмирующие эпизоды. Скорее всего, кстати, второе…
— Кирилл, вы не возражаете, если я приглашу сюда ещё кое-кого? — спросил я рассказчика таким тоном, словно спрашиваю о сущей безделице.
— Конечно, приглашайте, — согласился он, расценив по моему тону, что это не так уж и важно.
А на самом деле то, что я планировал, былоочень важным.
Дело в том, что, после того, как он попал в лапы свиночертей, они далеко не сразу определили его в стазис-капсулу, законсервировав таким образом для будущего жертвоприношения.
Почти наверняка он пережил очень неприятные вещи.
Я подозреваю, что у него в мозгах здорово поковырялись всякие умельцы типа недавно отловленного нами козлорогого жреца Великого Хаоса.
Теперь этот жрец парится на нарах в нашем тюремном блоке. И поделом, хе-хе… Скоро мы и им займёмся.
Казалось бы, ну, поковырялись… И всё уже, вроде бы позади, и теперь можно снова радоваться жизни.
Только я боюсь, что эти деятели, которые имеют огромный опыт в работе с чужим разумом, могли не ограничиться только извлечением информации из мозга бедняги Вяземского.
Могли быть оставлены всякого рода закладки.