А теперь, вообще не понятно, чего ожидать…
Да, в душе старого карьериста ещё теплилась надежда на то, что удалось уничтожить всех, кого намечали.
Но иррациональная уверенность в том, что Кудесник Джо опять ускользнул из его рук, словно мылом смазанный, крепла и душила последние ростки надежд на лучшее.
— Да, и скажи полковнику Фитцу, — крикнул в спину старающегося выскользнуть из каюты офицера, — чтобы он лично доложил мне о результате, — офицер обернулся, и только-только собирался заверить начальство, что так и сделает, как коммодор продолжил свою фразу, — если я не ошибаюсь, это же он у нас был ответственным за организацию оцепления и ликвидации тех, кто пережил бомбардировку?
— Так точно! Он! — тут же подтвердил начальственное предположение докладчик.
На душе у него немного полегчало, так как самым крайним, если что, теперь будет именно бедняга Фитц, это стало очевидным.
Хотя, будучи опытным офицером, он не спешил впадать в эйфорию, так как прекрасно знал, что гроза ещё не отгремела, а тучи ещё только-только собираются на горизонте, и всё ещё впереди…
А как оно на самом деле будет, не известно никому, и вероятность словить обидную плюху по прежнему остаётся не нулевой…
А через пол-часа он с замиранием сердца наблюдал, как командующий егерским полком полковник Фицо понуро входил в каюту коммодора…
Судя по виду полковника, похвастаться ему было совершенно нечем.
И раскаты начальственного гнева, легко преодолевшие звукоизоляцию каюты, были лучшим тому подтверждением:
— У вас там воинское подразделение, или гамак уродов? — громыхало в каюте, — Вы хоть задницу-то себе можете вытереть самостоятельно, так, что бы в дерьме по уши не вывозиться?
Коммодор никак не унимался. Похоже, он изрядно поставил на результаты этой операции, и теперь профит, который он уже считал своим, уплывает из его пухлых пальчиков:
— Вэнсон, мой командир крыла, сделал за вас почти всю работу! Он уничтожил подавляющее большинство бунтовщиков. А тех, кто успел укрыться под колдовской защитой, надёжно зафиксировал на месте, — коммодор брызгал слюной, прыгая мячиком вокруг несчастного Фитца, стоящего во фрунт посередине каюты, — и, кстати, бомбардировку он прекратил как и договаривались, то есть по вашему сигналу.
— Осмелюсь доложи… — блекотание полковника только ещё больше взъярило разгневанного начальника:
— Потом будете оправдываться! — набрав полную грудь воздуха продолжил разнос коммодор, — вы, вообще, можете мне доходчиво объяснить, как вы организовывали оцепление, что мимо вас совершенно незаметно просочились самые злостные бунтовщики?
— Осмелюсь доложить, — все-таки взял слово бедняга, оцепление было организовано в полном соответствии с наставлениями по блокировке мелких подразделений противника при сплошной зачистке территории.
— А куда тогда делся этот фокусник? — совершенно спокойным голосом спросил коммодор.
И от этого спокойствия полковнику Фитцу стало настолько не по себе, что он чуть не потерял сознание. Но, единственное, что он мог ответить на этот, предельно ясно сформулированный вопрос, это идиотское:
— Не могу знать!
— Вокруг меня сплошные имбецилы, — вдруг взвыл от безысходности коммодор, потом, правда опять мгновенно успокоился и процедил сквозь зубы прямо в лицо помертвевшему от осознания масштабов грядущих неприятностей полковнику, — слушайте мой приказ.
— Йес, сэр, — полковник попытался унять внутреннюю дрожь, так как, похоже, ему всё-таки будет предоставлена возможность реабилитации.
— Берёте своё подразделение, и прочёсываете эту степь. Ищете любые, подчёркиваю, любые следы этих негодяев. Времени вам неделя. Выполняйте! — и в сердцах плюнул под ноги Фитцу, что, в общем то, тот мог счесть и за оскорбление, да вот только не то место и не то время… Да и вообще…
Глава 6
Что дальше?
— Итак, сейчас мы можем совершенно не беспокоиться об угрозах со стороны ваших, в высшей степени демократических властей, неуклонно сражающихся за законность и конституционный порядок на вверенных их заботам территориях, — едва я успел сформулировать эту свою витиеватую мысль, как Кудесник Джо взглянул на меня с хитрым прищуром и с некоторой ехидцей произнёс:
— Это, оно, конечно, не может не радовать, — потом он заговорщически посмотрел на племянницу и задал вопрос, который теперь волновал их всех больше всего, — а дальше-то что?