На это тетя Мэри страдальчески закатывала глаза, но все еще не оставляла попыток наставить меня на путь истинный. Подобные разговоры начались за год до моего совершеннолетия – день рождения Агаты, к удивлению, совпадал с моим, – а после него тетушка Мэри стала еще активнее.
Но я отнекивалась – зачем мне замуж, мне и без этого хорошо!
Тогда она принялась давить на то, что у Ратфортов нет наследника. Мало ли, вдруг что-то со мной случиться, и что тогда?
Послушав ее, я все же составила завещание. Решила, что тот самый случай – вдруг со мной произойдет несчастье или же высшие силы, которые перенесли меня в этот мир, решат вернуть обратно…
Так вот, мне необходимо позаботиться о слугах, доме и своих арендаторах.
Отписала все своей лонширской родне, хотя понимала, что они привыкли к жизни в Торки и моя собственность будет им не нужна. Случись со мной что-то, они несомненно ее продадут…
От этой мысли мне нисколько не хотелось ни умирать, ни возвращаться в свой родной мир. Да и как мне вернуться?! Что станет с домом, который я полюбила, со слугами, к которым привязалась, с землей, что приносила пусть скудный, но все же доход?
С моими арендаторами, в конце-то концов!..
Они всегда честно мне платили, даже в те два года, когда в Лоншире был голод и им самим нечего было есть.
А с Крошей?! Ее уж точно не забрать в Петербург!
Поэтому я никуда не собиралась – ни замуж, ни возвращаться в родной мир. Вместо этого думала пережить Брачный Сезон, вернуться домой и продолжить жить как раньше – я была по-своему счастлива в доме под каменной крышей и с поросшими лозами дикого винограда стенами.
Наконец, переночевав у тетушки, рано утром мы покинули Торки, после чего понеслись во весь опор по Северному Королевскому Тракту. Впереди нас ждало два с лишним дня пути до Эндена.
Следующую ночь мы провели в Лилленделе, а потом в Донгере, немного не доехав до столицы, хотя Джейми делал все, чтобы сэкономить мне деньги и время. Но я все-таки попросила его свернуть на стоявший рядом с Северным Трактом и выглядевший вполне респектабельным постоялый двор.
Решила, если мы заявимся в дом дяди посреди ночи, это вряд ли добавит ему родственной любви, которую он и так ко мне не испытывал.
Поэтому завернули, хотя респектабельным это место, как оказалось, выглядело лишь с фасада. Но я все равно сняла две комнаты на втором этаже – нам некуда было деваться на ночь глядя. В одной из них устроились мы с Элишей, а вторая была предназначена для Джейми.
Правда, сперва тот отнекивался, заявив, что прекрасно переночует на сеновале или же с Крошей в экипаже. На это Кроша от него сбежала, а Джейми, посмотрев, как веселится в обеденном зале пьяная компания, передумал. Сказал, что лучше он будет всю ночь охранять нашу дверь, чтобы никто не вздумал полезть.
Но я не позволила.
– Ложись уже спать, – попросила его. – Все равно слух у тебя такой, что никто не проскользнет, а завтра ты нужен будешь мне отдохнувшим. Кто знает, как нас еще встретят в столице?!
И Джейми, немного помявшись, согласился.
Попрощались до утра, но перед этим Джейми просил задвинуть засов в нашей комнате и никого не пускать. На Крошу это не распространялось – я распахнула ставни, и она проскользнула внутрь. Покормила ее, после чего мы с Элишей вымылись в небольшой бадье – я подогрела воду магией – как раз под звуки чавканья ненасытной Кроши.
Это было еще одной проблемой, которую мне придется решать в столице, – нужно будет как-то ее прокормить, потому что наших запасов на четыре месяца не хватит. С таким-то ее аппетитом!..
Наконец, улеглись каждая в свою кровать, а Кроша в мою, чтобы на следующий день встать вовсе не на рассвете. Я решила, что в дом к дяде мы явимся к полудню, дав родне время выспаться, так что поднялись мы около восьми утра, после чего, собравшись, отправились вниз.
Там мы собирались спокойно позавтракать, затем продолжить путь в Энден.
Именно там, в просторном обеденном зале, привычно размышляя о том, что меня ждет в столице, я столкнулась с незнакомцем. Мы с Элишей как раз проходили мимо стола, за которым он завтракал, но тут мужчина, прихватив шляпу, поднялся со своего места.
Я все-таки успела отшатнуться, поэтому он налетел на Элишу. Та охнула и начала заваливаться набок, но незнакомец ловко поймал ее и даже меня схватил за руку, хотя падать я не собиралась.
Я уставилась на него с удивлением, про себя отметив, что незнакомец молод – лет двадцать пять-двадцать семь, – светловолос и хорош собой. Одет дорого – один только шелковый шейный платок чего стоил! – к тому же на меня пахнуло мужским парфюмом.