Я заметил, что Иванчева этот намек не особенно порадовал. Он "пришел" в кино из музыкального сектора. Меня слова Докумова тоже несколько озадачили. "Риголетто, квартет, спетость" — для серьезного автора подобные слова не звучали комплиментом!
— К сожалению, не могу ответить вам любезностью на любезность, у меня еще не было возможности прочесть ваш сценарий… — И, пресекая дальнейшие намеки, я холодно обратился к Иванчеву: — Насколько я помню, Рашков собирался встретиться, чтобы уточнить главные направления совместной работы?
— Именно поэтому я вас и собрал, — кивнул Иванчев. — Славчо сейчас в провинции, но как только он вернется, вам нужно будет уехать дней на десять в Дом творчества в Смолян, чтобы выработать окончательный вариант сценария на базе двух текстов!
— Разумеется, раз это необходимо! — тут же без колебаний согласился я.
— Все уже устроено, — продолжал Иванчев. — С пятницы Дом будет полностью в вашем распоряжении, на десять дней мы закроем его для всех, кроме вас, чтобы вы могли работать совершенно спокойно…
В комнате наступила тишина. Иванчев избегал встречаться взглядом с молодым сценаристом, и я понял, что до моего прихода Докумов, вероятно, задал ему какой-то неудобный вопрос.
Докумов немного подождал, затем перебросил через плечо длинный ремешок своей сумки и обратился к Иванчеву:
— И все-таки я настаиваю на сказанном ранее.
Иванчев вздрогнул, я понял, что мое присутствие его чем-то смущает. И, вздохнув, он неохотно объяснил мне:
— Крыстю настаивает на том, чтобы оплатить сценарии, независимо от конечного результата.
— Разумеется, настаиваю! — сказал Докумов. — Думаю, что товарищ Венедиков придерживается того же мнения. И вы, и Рашков утверждаете, что наши сценарии лучше сценария Миладина Кондова. Ему вы заплатили, а нам…
— Именно тебе не следовало бы ставить вопрос таким образом! — прервал его Иванчев. — Тебе прекрасно известны наши порядки, не говоря уже о том, что этот случай дополнительно осложняется тем, что…
— Ага, признался все-таки? Дополнительно осложняется из-за вашей страусовой политики по отношению к товарищу Кондову. Если бы вы своевременно вызвали его и честно объяснили, как обстоят дела, все было бы в полном порядке. Но вы сваливаете решение этого вопроса друг на друга, никто не смеет сказать ему правду в глаза, и он вынужден получать информацию из вторых рук, разумеется, недостоверную и преувеличенную в клубах и кафе.
Я ждал, что Иванчев рассердится, что в глазах у него сверкнет холодная неумолимость, с которой я столкнулся однажды, но, к моему удивлению, он подошел к Докумову и положил руку ему на плечо.
— Наперед батьки в пекло не лезь! Всему свой черед. Напишите окончательный вариант сценария, пусть все видят, что в него не вошло ни строчки из сценария бай Миладина, и все будет тут же оформлено наилучшим образом! А до этого не будем поднимать излишний шум!
— Правильно! — кивнул я, сам того не желая. — Тем более, что Кондов уехал отдыхать в Варну.
Докумов смерил меня внимательным взглядом и взялся за дверную ручку.
— И мне пора, — протянул я руку Иванчеву.
Минуту спустя мы оба шагали по улице, залитой солнцем.
— Довели меня до ручки, а теперь — марш в Дом творчества! — язвительно ввернул Докумов. — Не знаю, как вы уложились в сроки — все-таки у вас есть пьеса на ту же тему, — но мне-то пришлось начинать с азов. Изучение исторической эпохи отняло у меня три недели, а на сценарий осталось меньше месяца. Приходилось в среднем писать по семь-восемь страниц в день, иногда я засыпал над пишущей машинкой и в результате — резкое повышение сахара в крови! Чувствую себя сейчас, как выжатый лимон.
Я сочувственно посмотрел на него.
— И вот вам благодарность — некому сказать тебе и двух добрых слов! Не говоря уже о том, что теперь жди как милостыни, пока тебе заплатят!
— Мне кажется, вы слишком мрачно воспринимаете происходящее! — мягко ответил я. — Иванчев сказал, что этот вопрос скоро будет улажен.
Докумов взглянул на меня с легкой укоризной.
— Речь идет не только о деньгах… Есть вещи, которые ничем не оплатишь. Постоянно слышу намеки в кафе, что я перебегаю дорогу серьезному уважаемому писателю, что мой поступок, мягко говоря, не лоялен…