Когда все было окончено, она осталась лежать на полу с зажмуренными глазами. Я осторожно пошевелился. Какая-то коробка впивалась мне в спину, и я отодвинул ее. Подтяжки Михаила опутали мне руку, щеку гладила женская нейлоновая рубашка. Вокруг валялись книги, а мы сами напоминали людей, застигнутых внезапным землетрясением.
Я робко дотронулся до ее плеча. Не пошевелившись и не взглянув на меня, Нора тихо сказала:
— Уходи!
Я осторожно закрыл за собой дверь и направился в милицию…
Я встречал этого майора на улице, знал, что он — начальник окружного управления милиции, но никогда раньше не говорил с ним. Худой, плешивый, с бесцветными глазами и длинным носом, он был похож на последнего болгарского царя Бориса III.
Кинув небрежный взгляд на мое журналистское удостоверение, майор небрежно бросил его на стол.
— Я вас слушаю!
Мы были одни в кабинете. Солнце садилось за голые вершины, и Михаил, наверное, еще ехал в "джипе" к месту назначения.
— Я пришел к вам в связи с задержанием инженера Тенева, — сказал я как можно более естественным и незаинтересованным тоном.
На его сухом лице не дрогнул ни единый мускул. Он раскрыл какую-то папку и, углубившись в ее содержимое, после продолжительного молчания спросил:
— Что именно вас интересует?
— Я хотел бы знать, по чьему приказу он арестован и где находится сейчас.
Майор поднял лицо и холодно взглянул на меня.
— Мы не обязаны давать объяснения посторонним.
— Это ваше последнее слово?
Он не ответил. Я взял удостоверение со стола и подбросил его в воздухе.
— Похоже, вам не известны роль и значение журналиста в наши дни. Журналисты, товарищ майор, одни из главных помощников партии в раскрытии ошибок, слабостей и, если хотите, преступлений. Ваше нежелание внести ясность в данный вопрос практически свидетельствует о недооценке нашей профессии, попытке помешать моей работе…
Все это время майор наблюдал за мной, прищурив глаза. Сейчас его сходство с покойным Кобургом было еще разительней, и это меня развеселило.
— Вы курите? — протянул я ему коробку сигарет. Он сделал вид, что не замечает ее.
— Странный вы корреспондент…
— Почему, разве я не прав? Впрочем, вам не может не быть известно, что в ваш город приехал изучать жизнь молодой писатель по имени Асен Венедиков…
— Слышал, — сказал майор без малейшего интереса.
Я переступил с ноги на ногу, чуть раздосадованный его безразличием.
— Вы действительно ничего не скажете мне о причине ареста Тенева?
— Вы давно знакомы с инженером Теневым? — спросил он, и его тон подсказывал, что дальнейшая фамильярность неуместна.
— Несколько месяцев. Заверяю вас, что не нахожусь с ним в преступных связях.
"Только с его женой!" — нахально добавил я в уме.
— Вы хорошо его знаете?
— Не больше, чем остальных инженеров фабрики… Дело в том, товарищ майор, что я готовлюсь писать большой роман о ваших краях.
Он подозрительно взглянул на меня. Чувствовалось, что его смущает и раздражает мой легкомысленный тон.
— И что же именно вы собираетесь писать? — спросил он в конце концов.
— О, писать есть о чем! Не знаю, насколько вы в курсе, но я приехал сюда в исключительно интересный момент. Весь трудовой коллектив исполнен решимости получить медный концентрат по совершенно новой технологии, внедряемой впервые вашим…
— У вас высшее образование? — прервал меня майор.
— Да, болгарская филология.
— А почему вы решили, что можете разобраться в производственных проблемах?
— Учусь, товарищ майор. Со дня моего приезда я ежедневно провожу по нескольку часов с рабочими, не говоря уже о специальной литературе, которую я регулярно читаю.
Начальник помолчал несколько секунд, явно обезоруженный моими словами, а затем сказал:
— И Тенев будет героем вашего романа?
— Может быть, один из героев…
— Не завидую вам.
— В каком смысле?
— Его обвиняют в саботаже.
Впервые за все мое посещение я растерялся, не зная, как отреагировать, вмиг утратив чувство юмора.
— Но это просто невероятно! — выдавил я из себя после продолжительной паузы.