— Ты мог бы мне намекнуть, что твой приезд — дело еще не решенное, чтобы я зря не мотался туда-сюда, — сказал я глухо и враждебно.
— Что-о? — повысил голос Рашков. — Намекнуть, говоришь? Я что, заставлял тебя выезжать раньше времени?
Меня снова на миг разъярила его наглость, но затем я подумал, что жалеть не о чем. Я ничего не потерял, приехав сюда.
— Ну и что теперь? Что будем делать?
Рашков засопел мне прямо в ухо — связь была отличной, мне казалось, что он сидит совсем рядом.
— Теперь — как Бог на душу положит!.. Думаю вынести этот вопрос на обсуждение совета — пусть он решает!
Я ошарашенно захлопал глазами. До сих пор об этом не было и речи — Иванчев собирался предложить для обсуждения лишь окончательный вариант.
— Может быть, это лучший вариант, — сказал я спокойно, даже с некоторым безразличием. — Я не возражаю… Когда соберется совет?
— Еще не знаю, — ответил Рашков, как мне показалось, чуть дрогнувшим голосом. — Завтра я поставлю в известность начальство и оно назначит дату…
— Значит, я могу остаться еще на два-три дня? Здесь действительно чудесно. Я с толком поработал, поездил вокруг. Так что нет худа без добра! Впрочем, это относится и к твоему известию. Может, так и лучше.
— Дай-то Бог! — пробормотал он, скиснув, и, выдавив из себя "чао", положил трубку.
21
Сразу же после разговора я выехал в Софию. Я был уверен, что выйду победителем в состязании с Докумовым, но особой радости от этого не испытывал, не желая зла молодому сценаристу. Несмотря на отсутствие опыта в кинодраматургии, я понимал, что идеальное разрешение — в отборе наиболее удачных элементов обоих сценариев, что, по моему разумению, было вполне осуществимо, вопреки утверждениям Рашкова.
В понедельник утром секретарша Иванчева сообщила мне, что худсовет назначен на среду, в три часа дня.
В тот же вечер мы встретились с Даво. Он спросил меня о сценарии, я ответил, что обсуждение — послезавтра, совместно со сценарием Докумова. Даво многозначительно прищурил один глаз.
— Нужно узнать, кто из членов худсовета сейчас в городе. Раз будут обсуждать оба сценария — им не избежать предварительной обработки.
— Меня это не интересует! — отрезал я. — Запрещаю тебе совать свой нос в это дело, ты меня слышишь? Если до меня дойдет, что ты с кем-нибудь говорил на эту тему — пеняй на себя!
— Ладно, ладно, знаю, что ты неподкупен и что твой сценарий — гениален! Но все-таки советую тебе быть поосторожней. До меня дошли слухи о кое-каких заявлениях твоего молодого… соавтора, которые меня несколько озадачили.
— Какие слухи? — вздрогнул я.
— Он хвастался в своей компании, что студия надеется именно на него, чтобы спасти ситуацию с… Владайским восстанием, сценарий, не удавшийся бай Миладину. Не знаю, правда ли это, может быть, он был просто пьян.
— Он не пьет, — машинально ответил я, вспомнив конец нашего разговора после встречи у Иванчева, а затем сменил тему, охваченный неприятным, тягостным предчувствием.
Несмотря на то, что летний сезон был в разгаре, в обширном кабинете генерального директора собралось с десяток членов худсовета, с большинством из которых я был знаком.
В числе присутствующих были и консультанты фильма — генерал и румяная женщина с удлиненным лицом.
— Этой бабе палец в рот не клади, — заметил молодой кинокритик, сидевший рядом со мной. — На прошлом худсовете разнесла сценарий бай Миладина в пух и прах.
Время подходило к трем, а я не видел Докумова. Когда я высказал эту мысль вслух молодому критику, он удивленно взглянул на меня.
— Ты что, не знаешь, разве тебе не сказали? В последний момент решили обсуждать сегодня только твой сценарий, а завтра — Докумова.
— Почему? — поморщился я, застигнутый врасплох этой неожиданной новостью.
— Вероятно, хотят избежать противопоставления и вообще… чтобы вы не чувствовали себя, как на конкурсе.
Подумав, я счел это разумным. Интересно, кому пришла в голову эта мысль?
В комнату, друг за другом, вошли Иванчев и Рашков. Режиссер, увидев меня, вежливо кивнул, но сел от меня подальше. Иванчев подошел, дружески сжал мое плечо и склонился к моему уху:
— Все в порядке! Они не смогли найти тебя вовремя, чтобы сообщить, что мы решили обсудить ваши сценарии порознь. Так лучше для вас обоих.
Первым делом Иванчев напомнил о весьма сложном положении, в котором оказалась студия после предыдущего обсуждения, и изложил присутствующим причины, обусловившие необходимость заключения двух новых договоров. Затем кратко, но ясно и недвусмысленно изложил достоинства моего сценария, назвав его создание и работу Докумова "настоящим подвигом", имея в виду сжатые сроки, и заявил, что, независимо от замечаний по одному и другому сценарию, руководство уже спокойно за будущее фильма.