— Я ведь уже тебе сказал, что вопрос еще не решен окончательно! — прервал он меня, но в голосе его сквозила неуверенность.
— Зачем ты хитришь? Ты ведь очень хорошо знаешь, что все решено окончательно и бесповоротно и что решаешь не ты, а Рашков, всемогущий Рашков. И уж коль он не хочет ставить фильм по моему сценарию, то нет такой земной силы, которая могла бы его заставить сделать это.
Иванчев молчал, и я продолжил:
— Но это я смог бы тебе простить. В конце концов кинорежиссер, особенно такой, как этот, может диктовать, держа множество людей в напряжении. Знаешь, чего я тебе никогда не прощу?
— Чего же? — голос его стал недружелюбным.
— Заранее рассчитанной комбинации!
— Да уверяю тебя, что нет тут никакой комбинации, никакого расчета! — немного подумав, ответил Иванчев. — Просто не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Ах, ты не понимаешь! А тебе известно, уважаемый заместитель директора кинематографии, что, пока я нежился в творческой базе в Смоляне, Рашков здесь усиленно работал с моим молодым надежным соавтором?
Иванчев закашлялся, как мне показалось, смущенно.
— Я об этом узнал, когда вернулся из Будапешта.
— Вот как, когда вернулся из Будапешта? А раньше ты об этом не знал? Скажи, положа руку на сердце. Впрочем, меня это уже не интересует. Я позвонил тебе, чтобы сказать, что, когда ты используешь кого-то в качестве трамплина, элементарная этика требует, чтобы ты считался с этим человеком хотя бы до окончания игры. А теперь можешь продолжить свой сон, спокойной ночи!
Я положил трубку, будучи убежденным, что через секунду Иванчев мне позвонит и назначит встречу на завтра. Но минуты шли, а телефон молчал… "Может, он не знает, откуда я позвонил", — мелькнуло в голове, но я тут же разозлился на себя: "Пусть катится ко всем чертям!"
Улегшись на кушетку, я раскрыл томик Воннегута. И вдруг мне страшно захотелось выпить. Я встал с кушетки, подошел к бару и налил себе в стакан "Баллантайна". Может быть, после водки и прекрасного "розе" мне не следовало пить виски, но уже с первым глотком я ощутил, как приятное тепло разлилось по жилам, нервы расслабились… Итак, конец напряжению, неизвестности, угрызениям совести. "Следствие закончено, забудьте о нем!" — так назывался итальянский фильм, посвященный мафии… Что ж, для финала не так уж плохо. Пусть попробуют справиться с трудной темой, Рашков еще поломает голову над тем, как выбраться из джунглей того сырого сценария! Ничто с этими людьми меня уже не связывало, наоборот, теперь я мог их клеймить, разоблачать, выводить на чистую воду! Но, в сущности, даже этого мне не хотелось, просто я испытывал огромное желание вырвать эту историю из сердца, забыть о ней, будто ее никогда и не было!..
Вторая часть произведения американского романиста становилась интересной, и постепенно остроумная фабула полностью захватила меня. Иногда я доливал стакан, испытывая при этом приятную невесомость. Вскоре строчки перед глазами стали сливаться, но я упорно продолжал переворачивать страницу за страницей, отпивая из стакана с толстым дном. Вскоре в бутылке осталось совсем немного золотистой жидкости…
Наутро я не мог сообразить, когда я заснул и почему спал одетым на кушетке, а не в кровати. Проснулся я от ощущения нехватки воздуха. Я лежал на спине поверх скомканного одеяла. Лампа светила, отбрасывая на потолок круг неправильной формы. Я почувствовал, что если сию же минуту не встану, то непременно задохнусь. Постарался повернуться на бок и от этого чуть не потерял сознание. Сердце неистово билось в груди. Я задыхался, холодный пот выступил на лбу. Мне казалось, что я лечу в какую-то бездну, не было сил пошевельнуть ни рукой, ни ногой… Сделав над собой усилие, я пощупал пульс. Удары были неравномерными и слабыми. Попытался было приподняться на локте, но перед глазами все поплыло, и я вновь опустился на спину… Что же делать? Нужно было вызвать врача, но как? Я не мог даже встать, не то что подойти к телефону. Такого со мной еще никогда не было. Вообще, надо сказать, что, кроме бронхита, я ничем никогда не болел, был здоровым, как буйвол. Но именно такие буйволы падают внезапно, как подкошенные. Те же, кто постоянно держится за сердце, живут долго…
"Наверно, это инфаркт!" — похолодел я от страха. От этой мысли я снова чуть не потерял сознание. Какая жалкая, нелепая история! Меня никто не услышит, даже если я закричу; даже если соберу силы и поползу в переднюю на четвереньках, наверняка, кончусь еще где-то посреди комнаты, так и не добравшись до телефона… "К старости человек должен жениться, сынок! Чтобы было кому его поддерживать, когда ноги его перестанут слушаться…" "Мама, почему ты не со мной? Кто лучше тебя может мне помочь?" Мысль о матери острой болью пронзила меня, я почувствовал, что из глаз полились слезы и я погрузился во мрак…