— Все по-прежнему! — не задумываясь, ответил я. Гандев вытащил сигарету, постучал ею о пачку.
— Главное, чтобы пишущая машинка не замолкала, верно? — и он разразился каким-то отрывистым механическим смехом. И так же внезапно умолк.
Закурив сигарету и разогнав дым резким движением руки, он откинулся на спинку стула, не отрывая от меня пристального взгляда.
— Впрочем, вы пишете сразу на машинке или предварительно делаете наброски пьес от руки?
— На машинке! — прошамкал я с набитым ртом.
— Недавно я где-то прочел, что пишущие машинки существуют уже целый век, — продолжал Гандев, любуясь своим бархатным голосом. — Особенно поразило меня сообщение-о том, что Марк Твен написал своего "Тома Сойера" на одной из первых моделей…
"Прочитал в "Параллелях"[3], — мелькнуло у меня в уме.
— И чем тебя так поразило это сообщение? — насмешливо сощурился я.
Он резко переменил позу, крутнулся на стуле, закинув ногу на ногу, и подхватил с неожиданным жаром:
— Я сам не знаю, почему мне стало так неприятно… Для меня это — гениальная книга, товарищ Венедиков. Не помню, сколько раз я ее перечитывал, могу декламировать наизусть целые главы. Я просто боготворю ее, и когда узнал, что она была нащелкана на машинке, причем на какой-то первой модели, меня как будто аж передернуло…
— Прямо-таки передернуло? — шмыгнул я носом и, развеселившись, подумал, что не удивлюсь, если он, подбираясь к главной теме, начнет уверять меня в том, что наряду с "Томом Сойером" и другими любимыми произведениями так же чтит и какую-нибудь из моих пьес.
Но Гандев смял недокуренную сигарету в пепельнице и заговорщицки взглянул на меня.
— Я слышал, вы усиленно работаете над "Бунтом"… Скажу вам по большому секрету, киношники рассчитывают главным образом на вас.
Явно, после моего отъезда в Хисар кто-то растрезвонил об истории со сценарием на всю Софию, коль скоро и Гандев обо всем пронюхал.
— Кстати, я слышал, что ваш третий соавтор досрочно вернулся из путешествия, — добавил он тут же, и эта новость ошарашила меня.
— А ты откуда знаешь? — резко спросил я, собираясь поставить его на место, но вдруг поперхнулся, — наверное, горьким перцем, — и зашелся глубоким, неуемным кашлем, тем влажным, неудержимым кашлем заядлого курильщика, который так давно меня выматывал.
Мое лицо налилось кровью, глаза наполнились слезами, язык то и дело выскакивал изо рта — отчаянно и беспомощно, как будто в поисках глотка воздуха.
Гандев беспокойно оглядывался вокруг, выискивая глазами официанта, в то время как в моем мозгу лихорадочно метались сумбурные мысли: "Интересно, Иванчев знает о возвращении бай Миладина?.. В сущности, какое это имеет значение? Вряд ли он вернулся преждевременно! Этот сыч все выдумал. Наверное, он просто спустил все деньги, его жена — сущая прорва!"
Шарло принес мне бутылочку "швепса", налил его в стакан и протянул мне. И вновь неприязненно уколол артиста взглядом. А когда мой приступ миновал, поспешно сообщил:
— Звонил Даво, они ждут тебя в час, — показывая в это время два пальца за спиной Гандева.
Я догадался, что все идет по плану, — мы должны были встретиться с Даво в два часа, но заботливый Шарло пытался оградить меня от присутствия наглеца… Я шумно высморкался и вытер пот со лба.
— Хорошо, принеси мне молодую баранину.
— А хочешь пивка?
— Разумеется… и холодного!
Шарло зажмурил один глаз, но ничего не сказал.
— Будешь обедать? — обратился я к Гандеву. Тот сидел на стуле, как истукан, явно пораженный бесцеремонностью старого официанта.
— Благодарю, мне пора. Обещал жене вернуться к обеду.
Он оглянулся вокруг, затем облокотился на стол, приблизившись ко мне вплотную.
— Позавчера в гостях я услышал от одного из шефов киностудии, что два месяца тому назад руководство кинообъединения оказалось в безвыходном положении. Пора было приступать к съемкам, а режиссер и слышать не желал о сценарии Миладина Кондова.
— От пива ты, пожалуй, не откажешься? — прервал я его с легким пренебрежением.
— Пожалуй.
Я налил ему из бутылки, принесенной Шарло вместе с молодой бараниной. Пиво, конечно, было теплым — старик позволял себе маленькие вольности, заботясь о моем здоровье.
Гандев залпом осушил свой стакан и, вытерев губы, продолжил:
— Меня интересует, как отреагирует бай Миладин.
— На что?
— Ну… на всю эту историю… Конечно, он сам виноват, да и потом, если вдуматься, что тут особенного, почему бы не воспользоваться опытом и такого мастера диалога, как вы… Кино — коллективное искусство.
3
"Параллели" — весьма популярный еженедельный журнал информационно-развлекательного характера.