Я отключился и с тяжестью на сердце внезапно задумался. Действительно, как отнесется ко всему этому Миладин Кондов?.. Я знал его давно — еще с той поры, когда он заведовал отделом прозы нашего единственного литературного журнала. Он напечатал мои первые рассказы. В те годы он казался мне пожившим человеком, гораздо старше меня самого — тогда Кондов был уже признанным писателем, а я — зеленым юнцом. Сейчас эта разница стерлась. Мы оба сходили за представителей зрелого поколения, но я по сей день сохранил чувство уважения и признательности к талантливому писателю, взявшему меня под свое крыло и открыто вставшему на мою защиту после выхода в свет моей третьей, довольно злополучной книги…
— Ведь в конце концов кино — коллективное искусство, — вновь прорвался ко мне голос Гандева, и я устало и раздраженно провел рукой по лбу.
— А почему, собственно, ты так интересуешься этим фильмом? — язвительно ввернул я. — Или Рашков предложил тебе главную роль?
— Ну, куда нам до главной, но есть там одна ролишка — как раз для меня!
— Ты-то откуда знаешь, ведь сценария еще не существует!
Гандев втянул голову в плечи, словно хотел этим показать, что он, конечно, мелкая рыбешка, но кое-что понимает.
— Так-то оно так… Но все же исторический фильм не возможен без некоторых персонажей.
"Не нацелился ли он на роль царя Фердинанда? — ошеломленно уставился я на его сардоническое лицо… — Действительно ли Рашков пообещал ему что-то или все это — плод его воображения? А может быть, он обрабатывал меня таким своеобразным способом?.."
— Как продвигается пьеса? — опять вздрогнул я от его голоса.
— Продвигается потихоньку… Дело идет к концу.
— Оканчивайте поскорей, мы с нетерпением ждем ее в нашем театре. Вы ведь знаете, новая пьеса такого автора, как вы, всегда ожидается с нетерпением. — Он взглянул на часы, резко отодвинул стул и поднялся. — До свидания, товарищ Венедиков, надеюсь, что в самом скором времени вы порадуете нас дважды!.. — И через секунду испарился.
Я нервно потянулся к бутылке. Налил пива и отпил глоток. Отвратительный напиток… "Этот кретин Шарло перестарался, еще немного — и он станет водить меня в туалет! По какому праву он подсовывает мне теплое пиво, когда я заказал холодное?.. Все дрожит над моим горлом, надоело!"
Я раздраженно отставил стакан и завертел головой в поисках официанта. И тут же осознал, что мой гнев вызвал не Шарло, а человек с глазами сыча, этот надоедливый тип, казалось, оставивший после себя мокрое пятно на скатерти, распустил слюни… Как хорошо все складывалось до обеда и как резко все переменилось! Я почуял неприятности еще в тот момент, когда наткнулся взглядом на его противную физиономию… Может быть, не следовало мне сегодня играть в карты — обдерут, как липку! Но партия была назначена на два часа, никакая земная сила не могла отменить ее, и мне оставалось лишь смириться со своей участью!..
3
Произошло именно то, чего я боялся — меня ободрали, как липку! Еле наскреб стотинки, чтобы заплатить таксисту, подбросившему меня к ателье Мари-Женевьев.
К счастью, погода опять испортилась, моросил противный мелкий дождик, и Мари предложила никуда не выходить. Она была чуть ли не единственной женщиной в моей жизни, не любившей злачные места, и это, наверное, ее и погубит…
В центре ателье торчал мольберт. Я скользнул взглядом по полотну. Картина — почти оконченная — изображала обнаженную девушку, лежащую на животе перед старинным граммофоном с огромной трубой.
— Что это? — удивленно спросил я.
В прошлый раз этой картины не существовало, и Мари никогда до сих пор не рисовала обнаженное тело.
— Это для фильма! Главный герой — художник, и в его ателье должны быть картины.
Недавно один молодой режиссер пригласил ее художником-постановщиком в свой первый художественный фильм. Я был знаком со сценарием (автор — опять-таки молодое дарование) и не испытывал особого воодушевления.
— А удастся ли тебе нарисовать картины так, чтобы не поняли, что их рисовала женщина? — скептически взглянул я на нее.
Мари-Женевьев оживленно моргнула своими белесыми ресничками. На ней было длинное, до самого пола, довольно широкое платье. Коротко подстриженные прямые русые волосы обнажали по-мальчишески тонкую шею. На нежной розовой коже чуть проступали пятна — будто она только что мыла лицо очень холодной водой. У нее был вздернутый нос и широко распахнутые глаза.