– Да. Он свое дело знает. Только объясни ему, что Линч – один из покушавшихся. Нужно, чтобы ублюдка заперли и изолировали, пока я его не допрошу.
– Сомневаюсь, что Линч до сих пор болтается в Боуэне. Он уже должен был пронюхать, что ты можешь его опознать.
– Я тоже так считаю. Надеюсь, он уже на пути домой. Как там Мишель?
– До чего же забавная женщина! Заснула, сидя за столом.
– Она ночь не спала.
– И ты тоже, – заметил Ноэ. – Так или иначе, она собирается в «Лебедь» со мной и Джейком… и его сыночком-оригиналом. Кстати, о Харрис что-нибудь слышно?
– Нет, хотя оставил три сообщения. Первые два были довольно вежливы в отличие от третьего.
– Перед отъездом из Нового Орлеана я, как ты просил, отправился в ее участок, – сообщил Ноэ, – и говорил с ее Капитаном.
– Получил копию досье на Монка?
– Нет. Капитан сказал, что Харрис в командировке. Расследует какое-то дело. Но не захотел сказать, где она сейчас. Дал ясно понять, что не желает моего вмешательства. Двенадцать часов скоро закончатся. Когда ты отправляешься в Боуэн?
– Заеду еще в одно место – и в путь.
– Мне нужно бежать, – спохватился Ноэ. – Мишель зовет.
Тео схватил блокнот и очки и уставился на крохотный одноэтажный домик с пологой крышей. Микроскопический дворик был идеально ухожен. Узкая дорожка, ведущая к двери, была обсажена цветами. Но сооружение давно нуждалось в покраске, а деревянные рамы подгнили. Должно быть, термиты. Тот факт, что за двором следили, а за домом – нет, говорил о том, что у хозяйки хватало денег только на что-то одно.
Он позвонил и стал ждать, краем глаза заметив, что на окошке у самой двери шевельнулась занавеска. Тео снова позвонил.
– Кто там? – крикнула женщина через дверь.
– Я ищу Розу Винчетти.
– Полиция? – встревожилась женщина.
– Нет. Я друг Джейка Ренара.
Не снимая цепочки, она приоткрыла дверь.
– Я Роза. Что вам надо?
Она была явно напугана. Ему следовало бы найти время побриться.
– Джейк Ренар сказал, что часто говорил с вами по телефону, когда звонил Кэтрин.
– Да. Мистер Ренар любил Кэтрин.
Тео никак не мог увидеть лица женщины. Она продолжала прятаться за дверью. На заднем фоне мигал слабый свет; должно быть, в комнате горела свеча.
– Но вы не из полиции? – переспросила женщина.
– Нет, я прокурор.
Роза закрыла дверь, сняла цепочку, снова открыла и, отступила, давая Тео пройти. Но он остался на крыльце, опасаясь, что она поднимет крик, увидев его пистолет. Поэтому наскоро объяснил, зачем ему оружие, и еще раз заверил, что он не полисмен и приехал не затем, чтобы доставить ей неприятности. И тут его ожидал сюрприз. Роза оказалась гораздо моложе, чем он предполагал, лет сорока восьми – сорока девяти, и почти так же высока, как он. В темных волосах белели седые пряди. Тяжелые брови нависали над черными как ночь глазами. Сейчас в этих глазах стояли слезы. Она знаком пригласила его в дом.
– Меня зовут Тео Бьюкенен, – представился он, входя в гостиную.
Роза с готовностью кивнула:
– Я знаю, кто вы. Бога молила, чтобы Он послал вас ко мне. Он не знал, что сказать на это, и просто наклонил голову.
– Пожалуйста, сэр, – продолжала она, показывая на обитый серой парчой диван, – садитесь и расскажите, зачем вы пришли.
Тео подождал, пока она не устроится напротив него. Между ними оказался овальный стеклянный столик. Тео подался вперед, опершись локтями о колени, и рассказал Розе, каким образом познакомился с Мишель Ренар. Он пытался успокоить женщину и помочь понять его отношения с семейством Ренар. Роза внимательно слушала.
Она, очевидно, была глубоко религиозна – свидетельства этого встречались по всему дому. У стены, за ее спиной, стоял длинный низкий столик, превращенный в алтарь и украшенный длинной кружевной дорожкой. На одном конце горели две церковные свечи, на другом стояла икона Богоматери в рамке. На рамке висели черные четки.
Тео объяснил, что случилось вчерашней ночью и как за ним и Мишель охотились.
– Кэтрин послала Мишель письмо, – добавил он.
– Да, знаю, – вздохнула Роза.
Тео едва сдержал возбуждение. Значит, его догадка верна!
– Уверен, что люди, покушавшиеся на меня и Мишель, пытались раздобыть пакет. Но им это не удалось. Пакет в полиции.
Роза словно оцепенела.
– Вы не успели прочитать письмо? – спросила она.
– Еще нет. Однако я уверен, что за всем этим стоит Джон Рассел, и поэтому хочу прижать его. Но для этого мне необходима ваша помощь.
– Он злой человек. Великий грешник, – прошептала она. – И после смерти попадет в ад. Знаете, ведь это он убил ее.
Ее тон был почти небрежным, словно ужасная новость неделями муссировалась во всех газетах.
– То есть как убил Кэтрин?
– Да. У меня нет доказательств, – поспешно пояснила Роза. – Но я сердцем чувствую. Люди со «скорой помощи», приехавшие в дом… один из них сказал мне что она задохнулась, поперхнувшись карамелью. И тогда я узнала правду.
Она сокрушенно покачала головой.
– Каким образом?
– Она не стала бы есть карамель. У нее зубной мост расшатался, и Кэтрин постоянно тревожилась, что он может сломаться, а она никогда не выходила из дома, так что о дантисте не могло быть и речи. Мистер Рассел каждый вечер приносил ей коробку шоколада, а потом уходил к своим потаскухам, но Кэтрин ела только мягкие конфеты. Она никогда бы не прикоснулась к карамели.
Роза перекрестилась и молитвенно сложила руки.
– Вы должны найти доказательства и арестовать Джона Рассела. Просто грех – позволить такому ужасному человеку остаться безнаказанным. Сделайте это ради Кэтрин и меня!
Тео кивнул.
– Попытаюсь, – пообещал он. – Кэтрин проведала насчет делишек Джона, верно? Поэтому и оставила ему всего сто долларов по завещанию?
– Да, она подслушала его телефонный разговор с любовницей. Он осыпал жену самыми гнусными ругательствами. Бедняжка несколько дней плакала. А потом, как-то вечером, она услышала еще один разговор с каким-то человеком, относительно каких-то счетов за границей. Он уговаривал того человека не волноваться. Мол, никто ни о чем не узнает, потому что все записи остались только в его домашнем компьютере.
Тео по привычке стал делать заметки. Роза продолжала рассказывать все, что знала о Кэтрин.
– Как она сумела взломать его файлы? Разгадать пароль?
– Продолжала подслушивать его разговоры и дважды услышала, как он упомянул какой-то «Соуин-клуб». А когда на следующий день ушел на работу, а горничную я отослала в магазин за продуктами, я помогла ей спуститься в библиотеку. Она напечатала эти два слова, но допуска не получила. Оказалось, что она сделала ошибку в первом. Кэтрин была очень умной. Второй раз она все напечатала правильно и открыла файлы.
– Значит, нужно было писать «sowing», от слова «сеять», а не «sewing», от слова «шить»?
– Именно так, сказала Кэтрин.
– А не говорила она, что было в этих файлах?
– Вроде бы ее муж делал с деньгами что-то незаконное. Тео потер подбородок.
– Но почему она велела поверенному послать Мишель копии файлов только после своей смерти? Почему сразу не добилась ареста Джона?
– Вы не понимаете.
– Вот и помогите мне понять, – попросил он.
– У Кэтрин имелось много прекрасных качеств, но по характеру она была очень властной. Все должно было делаться по ее требованиям, и она хотела, чтобы муж уважал брачные обеты. Она никогда не дала бы ему развода, не желала, чтобы другая женщина получила его после ее смерти. Собиралась использовать документы, которые дала мистеру Бенчли, чтобы заставить его…
– Стоять по стойке «смирно»? – договорил Тео.
– Именно.
– Вы не знаете никого из друзей Джона? Роза покачала головой:
– Он никого не приглашал в дом. Думаю, специально держал Кэтрин в изоляции. Стыдился ее. И даже после того, как она слегла и перестала выходить из комнаты, все равно не пускал приятелей в дом.