- Дождь...- мудро констатировал я.
- Дождь, - согласилась со мной незнакомка.
Я искоса рассмотрел ее. «Вроде бы красива, но уж больно
грустна».
- В ненастье у меня всегда плохое настроение, -
ответила на мою мысль попутчица. Я, оторопев, остановился.
- Совпадение, - легонько взяв меня под руку, произнесла девушка. Мы, женщины, пытаемся строить свое будущее благодаря нахалам, и это, наверное, ошибка. Вот вы вторглись в мое пространство, - она круговым движением кисти скопировала окружность зонтика, - и я вас не прогнала, ведь существует мнение, что мужчина и женщина соперники в своеобразной игре, где слабый пол, якобы, защищает свое целомудрие.
- Я тоже, кстати, человек, скованный скромностью, - я попытался вставить хотя бы слово. Такой дебют знакомства обещает интересное продолжение. Я лихорадочно придумывал изысканный комплимент.
- Грустная женщина изощренный комплимент не воспримет, не старайтесь понапрасну, - незнакомка лукаво посмотрела на меня.
- Это уже слишком! - Я остановился и с удивлением
посмотрел на нее.
- Да ничего особенного. Ну, какими могут быть первые
два предложения, сказанные мужчиной? Если вы не говорите их сразу, значит, придумываете что-либо галантное, - сказала она, улыбаясь.
- Вот вы улыбнулись и стали еще красивее, - я немного успокоился.
- Спасибо. Вы, случайно, не художник?
- Художник. И вы правы - совершенно случайно. Это вы
определили по комплименту?
- Нет, по запаху масляной краски.
Мы засмеялись и вдруг одновременно замолкли, рассматривая друг друга. «Она не очень молода, но привлекательна красотой не зависящей от возраста», - подумал я.
- Да, женщина библейского возраста, - невесело согласилась она.
- Ну что вы, я не думал об этом.
- Неправда, - она протянула руку. - Тамара. Мне никогда
не нравилось это имя. В нем есть что-то разрушительное.
- Тогда царица Тамара. Так лучше?
Она наклонила голову и с любопытством посмотрела на меня.
- Да, намного. Во всяком случае, экзотичнее.
Бывают моменты, когда чьи-то глаза смотрят на тебя в упор и, кажется, сама жизнь приблизилась к тебе вплотную.
- Василий, - представился я.
- «...Мощно звучит, не плаксиво, римское имя Василий», -
процитировала Вознесенского Тамара.
- Думаю, мокрая безлюдная улица не лучшее место для беседы. Могу предложить свою мастерскую. Музыку, кофе и просмотр посредственных картин гарантирую.
- Посредственных не хочу. Ведь есть одна хорошая.
- Она еще не написана.
- И когда вы ее напишете?
- Не знаю, - меня всегда раздражали вопросы о творчестве
не совсем сведущих в нем людей. - В сущности, мы созданы вовсе не для того, чтобы писать картины, а чтобы размножаться.
- Ты так не думаешь. - Она вдруг перешла на «ты». - И не злись, это скоро пройдет. - Тамара посмотрела на часы. - В твою мастерскую мы сходим в следующий раз. Если он случится. А сейчас мы поедем ко мне домой.
- А что вы гарантируете? - Я, кажется, становился наглым.
- Я же царица Тамара. - Она улыбнулась, и улыбка была такая,
что идти мне уже никуда не хотелось. Но сильные женщины - моя слабость.
- Этаж-то какой, для высоты ущелья сойдет?
- Сойдет. Восьмой.
После холодной сырой улицы теплая гостиная казалась невероятно уютной. Она и впрямь могла сойти за таковую, если бы не очень приятный запах.
- Это мой муж курит крепкие сигареты.
«Да что она, в самом деле мысли мои читает?» - я нервно поежился.
- Ты бы посмотрел на свою сморщенную физиономию, - как бы оправдываясь, сказала хозяйка.
- А кто твой муж?
- Давай поговорим о более приятных вещах, о самосожжении, например.
Я поймал себя на мысли: если у женщины есть муж, то она почему-то всегда желаннее.
- Вот видишь, во всем можно отыскать приятное, - согласилась она.
С настороженным интересом я рассматривал Тамару. Густые каштановые волосы обрамляли несколько круглое лицо. Большие каштановые глаза с вызовом были устремлены на меня.