Вдруг впереди оранжевым всполохом сверкнул блуждающий свет фонарика.
- Вот он! - до меня донесся мужской голос. Не возникало никаких сомнений, что относилось это к моей персоне. Значит, прошло не так уж много времени, и весь этот период патруль искал меня в окрестных улицах. Не теряя ни секунды, я перемахнул через низенький заборчик и побежал по дорожке, ведущей к дому. Навстречу мне, пронзительно лая, выкатился лохматый клубок небольшой собаки, но, не обращая внимания на ее нападки, - патруль в данный момент был самым страшным обстоятельством - я стремительно удалялся от преследователей. На шум, поднятый четвероногим другом (сторожем?), открылась дверь и на пороге появилась молодая женщина.
- Wer ist da?*
Мне оставалось только проникнуть в помещение. Это было затруднительно и спасительно одновременно, ибо возле калитки уже стояли патрульные.
- Кажется, он побежал сюда, - луч фонарика шарил по дорожке, кустам, дому. Я юркнул за спину хозяйки и притаился за шторой. На мое счастье, девушка, скорее всего, поняла суть происходящего и, прикрыв дверь, пошла к калитке. Через витражные стекла я наблюдал за диалогом и, вскоре, она, отрицательно покачав головой, вернулась в дом.
- Sie gehen gleich weg.**
На лице девушки легко читалось опасение и даже страх. Ещё бы! Среди ночи в ее жилище врывается солдат-иноземец, преследуемый офицерами собственной армии. Уж не преступник ли он? Но, видимо, сработал женский инстинкт защитницы погибающего. Для полноты впечатлений не хватало лишь раны. Я прикоснулся к своему лицу. Рука была в крови - видимо, расцарапал в лесу о ветки.
Видя ее замешательство, я спросил:
- Вы - Эльза?
Услышав свое имя, она, очевидно, начала догадываться о цели моего визита. Страх, сдаваясь, покидал ее лицо и медленно уступал место любопытству. Под густо накрашенными ресницами зажегся интерес.
Я полез в карман брюк и достал смятый комок накопленных за несколько месяцев немецких марок.
- Mein Gott! Diser russischen soldat will mein liebkosung kaufen.***
Окончательно успокоившись, я рассмотрел Эльзу. Именно так, или почти так, выглядело большинство женщин в фривольных журналах, которые валялись в каптерке у Грищенко и вызывали смутно-приятное жжение внизу живота. Распущенные белые волосы, пухлые, накрашенные розовой помадой губки, обилие косметики на лице. Но, погружаясь в мир инстинктов и влечений, мужчины в угоду пылкости, как правило, не обращают внимания на искусственно-целлулоидный декор дам определенного поведения, и общепринятые понятия женской красоты катастрофически девальвируются.
- Na gut komm rein, **** - разобравшись, что я не понимаю по-немецки, девушка жестом пригласила меня в комнату.
* кто здесь? (нем.)
** Сейчас они уйдут. (нем
*** Мой Бог! Этот русский солдатик хочет купить мои ласки. (нем.) **** Ну хорошо, проходи.(нем.)
Я вошел и с интересом мусульманина, попавшего на женскую половину дома, стал озираться по сторонам. Cлишком велика была разница между условным комфортом солдатской казармы и помпезной роскошью интерьера европейской гражданки.
- Was suchst du denn hier?* - Эльза подошла ко мне и, заглянув в глаза, положила руки мне на плечи. Вожделение еще не захлестнуло меня, не накрыло с головой. Волны желания летали по едва освещенной комнате, над щекочущим ноги паласом невнятного цвета, над столом, со стоящей на нем вазой с фруктами, над белеющим пятном разобранной постели. Туда, именно туда втягивал нас призывно-требовательный водоворот страсти, постепенно наполняющий всю мою сущность.