В доме у Руслана всё крепко, надежно, устойчиво, словно вековые стены пантеона подпирали его просторное жилище. Какую бы дизайнерскую идею мы ни вкладывали в свой интерьер, стиль всё равно приобретает национальные оттенки. В таинственных генных безднах блуждают недремлющие тени наших предков и зачастую подсказывают - в какое место поставить, предположим, платяной шкаф.
Охотничьи офорты и картины в причудливых, с эллинским орнаментом, рамах украшали гостиную. Потемневшие от времени амфоры горделиво высились по углам комнаты. Шкуры диких животных беззлобно щекотали ноги.
После июльской жары было невероятно комфортно, развалившись в кресле, неспешно потягивать прохладное пиво. По дому, помогая жене Руслана выносить угощения во двор, где стоял праздничный стол, сновали несколько девушек.
- Подружки моей дочери, - перехватив мой несколько заинтересованный взгляд, пояснил приятель.
Моим субъективным восприятием, на сей раз необъяснимым, из прочих выделялась одна девушка. Длинные каштановые волосы, темные, искрящиеся смешинками глаза, играющая на губах улыбка, с определенной долей искренности говорили, что их владелица красива, невероятно даже красива, ибо перечисленные достоинства складывались в единственно верную - самую совершенную - комбинацию. Впрочем, сама молодость, - это понимаешь лишь по прошествии лет, - является едва ли не самым важным условием нашей привлекательности. Звали девушку Ольгой, но подружки почему-то называли ее Осей. Ее отец, так же как и Руслан, был охотником, но, к сожалению, уже находился в ином из миров.
- Осенька, принеси мне, пожалуйста, большой поднос, - громко говорила ей Виктория, дочь Руслана.
- Ага, иду, - Ольга стремительно, как это могут делать лишь младые девы, меняла направление движения и, чему-то смеясь, бежала, - именно бежала, - словно в упомянутой утвари была невероятно острая необходимость.
- Эх, Василий ... - прозорливый инженер человеческих душ похлопал меня по плечу. В его интонации не только легко увязывались сочувственные нотки, незначительное осуждение, но также читалась некая мужская солидарность, и даже проскальзывали легкие оттенки зависти. Гротескно-возрастная нелепость казалась ему, видимо, очевидной. Однако в пороках и излишествах, во всяком случае, в писательской среде, мне не было равных. Я всегда старался избегать банальных, невнятного рода определений, таких как «предпочтения воспитанного общества», «трезвый рассудок», «общепринятая мораль». Кто их принимал? И где? По крайней мере, меня в тот момент там не было. Проживая умеренно-одинокую жизнь (которая, как правило, приносила мне одни удовольствия), я не только не менял своего мнения, но с каждым годом всё более утверждался в нем. Находясь в эпогее мужской состоятельности и неувядающего женского внимания, думаю, трудно придерживаться иной точки зрения; наверное, жизнь моя складывалась так, что не давала мне возможности быть другим.
Заходящее, утихомирившееся, наконец, солнце дробило верхушки тополей на сотни рубиновых всполохов. Беспощадно-яркая синь неба блекла, зелень омрачалась и приобретала матовые оттенки. Но еще по-прежнему было жарко. Мы перенесли стол прямо к берегу небольшого озерца, которое находилось рядом с домом. Легко колыхался нежно-зеленый водопад прибрежных ракит, над розовой гладью воды черными молниями носились стрижи. По-летнему медленно вечерело.
После третьей рюмки разговор, естественно, обозначился на охоте. Руслан, - не без юмора, - заново рассказывал, как в предгорье Кавказа он из пневматической винтовки застрелил матерого волка, попав ему в глаз. Насколько я помню, в предыдущей легенде жертвой виртуозного выстрела стал кабан-секач. Надо полагать, что к следующему юбилею добычей охотника, будет упомянутый выше медведь. Стрелок Руслан действительно отменный. Помню, у меня была шляпа... Не эта - темно-синяя - а другая... Однако мы немного отвлеклись.
За собой я стабильно сохранял репутацию никудышного охотника. Бравшим меня на эту забаву друзьям и в голову не могло прийти, что я преднамеренно стрелял мимо уток и зайцев. Однажды после моего «удачного» выстрела в моих руках оказалась еще живая птица. Никогда не забуду ее наполненный смертельной тоской взгляд, и поэтому я предпочитал свои первобытные инстинкты обозначать в противоположной смерти сфере. Чем, собственно, сейчас и занимался - как мне казалось, незаметно разглядывал Ольгу. Еще не совсем внятные ее округлости, равно, как и смешливые глазки, настойчиво привлекали мое внимание. Знакомое ощущение легким пухом щекотало солнечное сплетение. Можно допустить мысль, что привлекательность женщины зависит не столько от ее внешности или манер, сколько от моего желания. Видимо девушка заметила повышенное и своеобразное внимание (пора привыкать) к своей персоне. На лице ее вновь появилась блуждающая улыбка, которую можно было отнести за счет иронии по отношению к взрослому дяде, а может и за счет некого подобия пробудившегося интереса. Так или иначе, несколько раз наши взгляды - мой дерзко-уверенный и ее настороженно-удивленный - встретились, и Ося с некоторым вызовом смотрела мне в глаза. Во время службы в армии мне доводилось участвовать в драматическом кружке гарнизона и, кроме тисканья за кулисами актрис - офицерских жен, я научился держать паузу и чужой взгляд. Извлекая какой-то опыт, мы движемся по жизни дальше, и торопимся, ищем, где бы этот опыт применить.