Несколько лет назад я служил в снабжении и двигался на санях по заснеженной федеральной трассе Ростов - Краснодар. Несмотря на довольно тяжелый груз - семнадцать карданных валов для «полуторки» - лошадь моя бежала довольно быстро, и я рассчитывал еще засветло добраться до места назначения. Однако вскоре снегопад усилился, подул сильный восточный ветер, и белая круговерть лишила нас с Савраской видимости. Что ж поделаешь? Умная скотина перешла на иноходь, а вскоре и вовсе снизила скорость передвижения до шага. Я покрепче запахнул полы своего тулупа, и хотел было отхлебнуть водки из бутылки заботливо уложенной в котомку моей тогдашней сожительницей Евой Вулфберг, но Савраска вдруг резко остановилась, отчего некоторое количество напитка вылилось мне на верхнюю одежду. Я несколько грубо высказал свое мнение по этому поводу и даже слегка ударил лошадь вожжами по крупу. Но животное упрямо стояло на месте и лишь, мерцая в темноте глазами, время от времени поворачивало голову в мою сторону. Повторяя одни и те же умеренные проклятия, я вылез из транспортного средства и пошел выяснять причину задержки. Что-либо увидеть мне мешала не на шутку расходившаяся метель, и я уже хотел возвращаться в сани, как увидел темнеющие в нескольких метрах от нас очертания какого-то предмета. Я подошел поближе и наклонился. Это оказался сбитый машиной или замерзший от стужи волк. Чтобы труп не мешал проезду, а, главное, дабы унять естественный испуг Савраски, я взял околевшее тело за хвост и попытался оттащить его на обочину. Но животное оказалось живым! О чем немедленно засвидетельствовал выброс переработанных продуктов питания - надо полагать, от пережитого стресса - из его кишечника. Три живых существа, волей случая оказавшиеся на сто сорок шестом километре трассы Ростов- Краснодар, вскрикнули одновременно, и все от испуга. Однако для серого проказника происшествие оказалось благополучно завершенным - волк скрылся в белой мгле, но для нас с Савраской оно только начиналось. Когда я вернулся к саням, лошадь, почуяв специфический запах, поднялась на дыбы, и встревожено заржав, умчалась в сторону столицы Кубани. Я, как мог, оттер тулуп снегом, поблагодарил судьбу за то, что бутылка водки осталась в кармане и, употребив ее по назначению, немедленно отправился вслед за лошадью. Стоит ли говорить о том, что притормозившие было водители через десяток метров пути, изощряя свою речь нецензурной лексикой, выталкивали меня из салона автомобиля. С горем пополам, к утру я, наконец, добрался до базы. Хорошо, хоть Савраска с грузом самостоятельно дошла до места назначения. Никто не хотел верить, что это волчьих рук (ну, не рук, конечно) дело. Председатель совнархоза Ничипорук на профсоюзном собрании сказал чрезвычайно банальную и даже немного обидную фразу. Мол, жрать надо меньше. В смысле, водки. Вот с тех пор я категорически - как субъектов животного мира - не переношу волков. Однажды в зоопарке, выхватив у дворника метлу, я попытался скрывшемуся в глубине клетки хищнику нанести удар древком по туловищу. Видимо, мне это долго не удавалась, так как прибывший на место мести милиционер потребовал объяснений. И продолжал их требовать (к нему тут же присоединилась группа его коллег) уже в отделении. Лишь позвонив доктору Шапиро (специализация лекаря в данном случае не столь важна), блюстители порядка отпустили меня. Как мне показалось, с некоторым сожалением.
Надо полагать, что на присутствующих быль произвела впечатление. Во всяком случае, гости долго молчали. Правдоподобность рассказа, видимо, была настолько очевидной, что лишь взгляд Руслана был отягощен неким сомнением. Тяжело вздохнув, хозяин сказал:
- Жаль, что ты, Василий, не охотник...
Пить больше не хотелось. Мы сидели рядом с Русланом и, попыхивая сигарами, лениво обсуждали последние литературные новости.
- Василий Викторович, Вам не скучно? - обратилась ко мне Ольга. - Давайте я Вам озеро покажу?
- Пойди, дорогой, проветрись, - глаза Руслана полыхнули почти осязаемым жаром.
Я встал и пошел вслед за девушкой. Узкая тропинка, извиваясь между зарослями камыша и бузины, уводила нас всё дальше от гостей. Музыка группы U-2 с каждым шагом становилась все тише. Изумительное, не отягощенное одеждами, пространство между поясом сидевшей на бедрах белой юбочки и невероятно короткой маечкой не позволяло мне сосредоточиться ни на одной мысли. Впрочем, одна была; я бы не рискнул ее назвать самой целомудренной в этот вечер. Природная ювелирность изящных движений ее фигуры напрочь отвергала доводы разума, что созерцание прекрасного женского тела - лишь работа наших глаз, да некая функция головного мозга. Но, видимо, в данном случае я больше чувствовал, чем размышлял.