Что за странные мысли в голову-то лезут? Несвоевременные, ненужные? Ему бы о возвращении в столицу думать, а не о родном Подберезье.
— Ежи! — хлопнула дверь, и голос этот разогнал ненужные мысли, и беспокойство, недовольство собою тоже отступило. — Ты тут?
— А где мне быть? — мрачно поинтересовался Ежи, глядя на часы. Сидеть ему в присутствии еще часа четыре. Хотя… если по жалобам отправиться с проверкою… да только таких, чтоб и вправду проверять, нет, а впустую ходить удовольствия еще меньше.
— И вправду! — Анатоль, старый приятель, выглядел донельзя довольным. Прямо сиял-таки от радости, что опять же раздражало. Он хлопнул по плечу сонного Никитку, который встрепенулся и по обыкновению своему рассыпал бумаги, тут же ринулся подбирать, правда, прыти у него поубавилось.
Отпустить его, что ли? Хоть кому хорошо будет…
— Маешься? — Анатоль принес с собою запах рынка и пирожки в промасленом кулечке, который безо всякого стеснения кинул прямо на стол, поверх папок.
— Маюсь, — признался Ежи.
— Ведьму искал?
— Нет. В Ковен отписался, но сам знаешь, пока разберутся, пока ответ сочинят… — почему-то получилось, будто он оправдывается. А оправдываться Ежи страсть до чего не любил. И потому задал вопрос, который его мучил если не давно, то часов пару уж как. — Ты почему сюда вернулся?
— В смысле?
Анатоль если чем и терзался, то виду не показывал. Подхвативши верхний пирожок, пузатенький, с вытянутыми носиками и аккуратненьким швом поверху, он плюхнулся в кресло для посетителей и зевнул.
— Сюда. В город. В Канопень. Ведь мог же столице остаться. Ты же вольный диплом получил.
Пирожок, судя по аромату, оказался с грибами.
Вот что в Канопене умели делать, — это Ежи признавал, — так это пирожки. И каких только не было! С зайчатиною, с гусятиною, с потрошками или белорыбицей, с капустой и луком, с яйцами. С ягодами самыми разными и повидлами.
Так что рука сама потянулась.
— И? Что мне с той столицы? — фыркнул Анатоль, выбирая из середины луковое колечко. — Или думаешь, что меня там кто-то ждал…
— Ты ж подрабатывал…
— И ты подрабатывал.
Ежи пожал плечами. Было дело. Князь князем, а титул сам собою не прокормит. Нет, маменька, конечно, отправляла в столицу и кур потрошеных, и соленья, и картошку мешками с репою в придачу. И против опасений никто-то над этакими посылками не смеялся.
Хватало, оказывается, в королевстве князей, навроде Ежи, чтобы с титулом да и только.
Напротив, нашлись добрые люди, научили и с картошкою обращаться, и с репою, и сало солить, чтоб мягонькое выходило. Про кур он вспоминать не любил.
Крепко не любил.
Подработка же… молодых магов охотно привечали что в фармацеях, что в иных заведениях, поручая работу простую и особых талантов не требующую, вот Ежи и устроился в артефактную лавку камни заряжать. Платили за это не сказать, чтобы щедро, но хватило, чтоб прикупить первый столичный наряд да по кабакам прогуляться. Правда, после было мучительно жалко истраченных золотых, а потому первый загул стал последним, но… но речь же не о том!
— Думаешь, с дипломом стали бы платить больше? — осведомился Анатоль, аккуратненько обкусывая пирожок по краю. — Как бы не так… студентов, которым копеечка нужна, довольно, а для сложной работы мы с тобой, следует признать, умением и силой не вышли. Вот и осталось бы местечко в какой-нибудь лавчонке за пару золотых в неделю. И учти, в общежитии нас никто бы держать не стал. Пришлось бы искать жилье. Квартиру снять? Вряд ли, не с нашими доходами. Выпускники или комнатку берут, или скидываются на троих-четверых, если в месте поприличней.
У Ежи пирожок оказался сладкий, с яблоками, вареными в меду. И калины моченой добавили горсточку, скрадывая излишнюю сладость.
Корочка тонкая, хрустящая.
Сок во рту растекается.
Благодать.
И чего, спрашивается, он распереживался?
— Вот… клиенты… там народец балованный, капризный, чуть что не так, то жалобы в Гильдию, которой, учти, тоже налог платить надобно и отнюдь не золотой в месяц, а целую десятку.
А ведь Ежи знал. Точно знал, и про жилье, которое даже приглядывал, испытывая робкую надежду, что оставят его в столице, и про налог, и про прочие сложности. Тогда-то вовсе не казались они непреодолимыми.
— Некоторые наши по сей день маются. Кому-то да, повезло, вышел, выбился, имя сделал. Кто-то женился удачно и теперь в семейном деле. Как правило чужом, но все же. А кто-то так и живет, перебиваясь с грошика на грош, но главное, что при столице. Как же… перспективы!
Анатоль фыркнул.