— Вот! — Анатоль поднял пирожок. — Люди не видят, а старый алкоголик увидел…
— Чего только не видят старые алкоголики.
— Не скажи, — возразил Анатоль. — Этот дом он описывает весьма даже подробно. Я бы сказал, что с нехарактерной фантазией, а главное, что фантазия эта вполне согласуется с историческими фактами.
— Значит, дом был?
— Поместье было, принадлежащее князьям Волковым.
— И куда подевалось?
— Так… кто знает? Исчезло во время последней войны. Тогда, говорят, много чего исчезло. Может, ведьмы прокляли, может, маги сожгли, а может, крестьяне разграбили, с них станется.
— А… бабка говорила, что его последний князь спрятал, — подал голос Никитка и набычился, надулся, готовый заранее обидеться, если слова его не примут всерьез. Ну или насмехаться станут.
Насмехаться Ежи было лень.
А вот…
Он бросил взгляд на часы, убеждаясь, что присутственное время еще не истекло и ему надлежит оставаться на месте, дабы, если вдруг случится кому срочная нужда в магической силе, оказать всяческое вспомоществление. Согласно инструкции и правилам Гильдии.
И по установленному прейскуранту.
Но… правила Гильдии Ежи изучил преотлично. Был в них один прелюбопытный пункт.
— Буде кто спрашивать, — сказал он, решившись, — скажи, что отбыл по гильдейной надобности.
Все-таки ведьма, пусть сугубо теоретическая, это важно, это вполне вписывается в размытый перечень тех самых гильдейных надобностей, о которых в инструкции сказано.
А раз так…
— И я с тобой проедусь, — Анатоль облизал пальцы. — На всякий случай.
Отказываться Ежи не стал.
Глава 8
В которой вновь речь идет о котах и людях
Жила-была добрая ведьма…
…в ту самую первую ночь, оставшись наедине с кошкой, которая забилась под шкаф и оттуда не вылезала даже поесть, Стася поняла, что не справится.
С пищащими.
Голодными.
Обезвоженными. С больными, которым нужно и глаза промывать, и уши капать, и не только уши, потому что помимо ушных клещей имелись и другие.
Не сможет она.
Всех напоить, порой силком, накормить, тоже силком, поскольку некоторые и жевать-то не умели. А под утро двое умерли, и она расплакалась от бессилия, хотя Танечка сразу предупредила, что эти вот — не жильцы. И остальные, скорее всего, тоже.
Что в таких вот питомниках, когда все в кучу и ни за кем не смотрят, расплодившиеся насекомые не самая большая проблема. Есть вещи и посерьезней.
Пироплазмоз.
Микоплазмоз.
Лишаи и дерматиты. И еще что-то, о чем Стася забыла. У нее, конечно, имелись лекарства, и мази, и уколы, и капли какие-то, но она совершенно запуталась, что и кому делать.
А еще их следовало отмывать.
Укутывать.
Массировать животы и… и она точно не справится. В какой-то момент она возненавидела себя за слабость, за то, что не послала Владика с его котятами, за то, что у нее не хватает духу все бросить и вправду вынести в лес, что она мучится и мучает их.
Всех.
— Мр-р-ря, — под руку ткнулась лобастая голова, и яркие желтые глаза заглянули, кажется, в самую душу. И Стася успокоилась.
— Надо поспать, — сказала она, поднимаясь.
Ноги затекли.
Руки тоже. Ныла спина, и голова болела со страшной силой. А в комнатушке, где она поставила коробки, царил форменный беспорядок. Котята ползали, бегали, опрокинули плошки с водой и кормом, который старшие ели довольно жадно, но при этом умудрялись измазаться.
Кто-то хныкал.
Кто-то чесался.
— Урм, — сказал Бес, дернув хвостом, который заинтересовал особо наглого звереныша. И выгнувшись, зашипел.
Наверное, ей показалось от усталости и недосыпа, но шипение это вибрирующее заставило котят замолчать, а после и вовсе сбиться в кучки. Бес же, пройдясь по комнате — ступал он аккуратно, стараясь не вляпаться в разлитую воду — заурчал. И котята легли.
Как стояли, так и легли.
Нет, примерещилось. Невозможно такое, потому что… невозможно. И согласившись с собой, Стася ушла. Уснуть она уснула сразу, стоило упасть на кровать, а проснулась от взгляда. Смотрели превнимательно и… и существо это она узнала сразу, поскольку подобных уродцев больше не было.
Не уродец — сфинкс.
Петерболд.
С каким-то сложнопроизносимым именем и слабой надеждой на выживание. Котенок был совсем крохотный и слабенький. И как забрался только?
Он устроился на груди. Лег, обвив лапы тонкой нитью хвоста, и так лежал, смотрел на Стасю.