Отношение Фагоринского к Архангельскому Северу было характерно для значительной части образованной России. Разделяли его и многие из тех офицеров, что три года спустя оказались на Севере в рядах формирующихся белых частей, и некоторые из тех представителей российской общественности, которые заполнили ступени местной административной лестницы и вошли в состав антибольшевистского правительства Северной области. В годы Гражданской войны они столкнулись с трудностями управления и ведения войны в огромной и экономически слабо развитой губернии. Они должны были выработать политику, способную обеспечить им поддержку населения и учитывающую особенности Русского Севера. Новым властям предстояло наладить взаимодействие с региональной элитой и простыми жителями, имевшими свое представление о войне и политике и стремившимися к удовлетворению собственных локальных нужд.
История Белого движения в Архангельской губернии была неразрывно связана с природными, социальными и политическими особенностями Русского Севера. Поэтому география, экономика, социальный состав и занятия населения, масштабы рабочего и крестьянского движения, численность и роль различных политических течений, а также представления о Севере центральной и региональной элит в годы, предшествовавшие революции и Гражданской войне, заслуживают детального изучения. Не меньшего внимания требует и Первая мировая война, сыгравшая ключевую роль в создании местного сценария революции и Гражданской войны. Этим темам и посвящена данная глава.
1100 верст, отмеченных казенными полосатыми столбами, отделяли Архангельск от столичного Санкт-Петербурга[19]. Этот путь в начале ХХ века занимал трое суток по недавно достроенной Архангельской железной дороге[20]. Пассажиры должны были пересаживаться в другие вагоны в Вологде, так как далее была проложена только узкая колея. Железнодорожная ветка не доходила до Архангельска и заканчивалась как раз напротив города на левом берегу многоводной Северной Двины, недалеко от ее впадения в Белое море. Последний отрезок пути путешественнику предстояло проделать на пароходе по воде или на санях по льду реки. В период ледохода и ледостава сообщение с городом временно прерывалось.
С железнодорожной станции можно было видеть панораму Архангельска, растянувшегося многоверстной полосой на правом берегу Двины. На фоне бесчисленных одноэтажных деревянных построек выделялись макушки церквей и монастырей и бело-желтые каменные здания казенных учреждений[21]. В сентябре каждого года Архангельск едва можно было разглядеть за сотнями пришвартованных у набережной парусных поморских судов, привозивших летний улов рыбы на Маргаритинскую ярмарку, где груды соленой трески продавались или обменивались на хлеб и хозяйственный инвентарь[22].
Параллельно архангельской набережной шли четыре проспекта, пересекавшие центр города. На главном из них, Троицком, располагался огромный Троицкий собор. Недалеко от него находились дом губернатора и здание присутственных мест. За ними начиналась Немецкая слобода, самая чистая и благоустроенная часть города, где жили в большинстве своем принявшие русское подданство иностранные торговцы, предприниматели и конторщики. За слободой располагалась часть города под названием Кузнечиха с покосившимися деревянными домами и улицами, покрытыми грязью, а далее, за речкой Кузнечихой – еще одна часть города – Соломбала. Эти районы населяли моряки, портовые рабочие, солдаты и работники располагавшихся здесь лесопилок[23]. Дальше, на некотором расстоянии от города находился пригород Маймакса с несколькими лесопильными заводами. Туда на сезонную работу нанимались крестьяне, приезжавшие из архангельских сел и окрестных губерний[24].
Архангельск являлся самым большим городом губернии, в нем проживало две трети всего губернского городского населения. Численность его жителей возросла с 20 тыс. в 1897 г. до 43 тыс. накануне Первой мировой войны[25]. Архангельск оставался и единственным культурным центром в губернии. Здесь располагались духовная семинария и епархиальное женское училище, классическая мужская Ломоносовская и женская гимназии, мореходная школа. Имелись публичная библиотека и народные читальни в некоторых районах города, театр и цирк, а перед войной открылось несколько кинотеатров. Архангелогородцам также были знакомы некоторые технические блага цивилизации. Центральные улицы освещали электрические фонари, в городе действовали водопровод и телефонная сеть на тысячу номеров, а с июня 1916 г. по центру Архангельска был пущен трамвай[26].
За городской чертой признаки цивилизации исчезали и начинались бескрайние болотистые и лесистые пространства Архангельской губернии. Это была самая обширная губерния европейской части России, растянувшаяся вдоль побережья Северного Ледовитого океана от финской границы на западе до уральских предгорий на востоке[27]. На этой территории в 754 тыс. квадратных верст, равной по площади Франции и Британским островам вместе взятым, накануне революции 1917 г. проживало всего около 500 тыс. человек[28]. По плотности населения (0,7 человека на квадратную версту) она во много раз уступала любой губернии Европейской России и была сравнима с территорией Восточной Сибири[29].
Население губернии на 9/10 являлось сельским и на 85 % русским. Из остальных национальностей наиболее многочисленными были зыряне (коми) – около 7 % населения, карелы – 6 %, самоеды (ненцы) – 1 % и лопари – 0,5 %[30]. Среди этих народов в начале ХХ века не имелось влиятельных национальных движений. Также в губернии не существовало и заметных религиозных конфликтов, если не считать проживавших здесь нескольких тысяч староверов, на протяжении веков преследовавшихся властями[31]. Все проживавшие в губернии инородцы давно были обращены в православие, и некоторые из них, в частности зыряне, в значительной части обрусели. Самоеды и лопари вели преимущественно кочевой образ жизни в обширных Мезенской и Печорской тундрах, а также на Кольском полуострове и на рубеже веков представляли собой скорее объект научного интереса и попечительской заботы со стороны властей и интеллигенции, чем вызов единству империи[32]. И лишь в Карелии, не без содействия Финляндии, в начале века стали появляться национально-культурные общества[33]. В годы Гражданской войны именно карельское национальное движение при поддержке интервенции финских отрядов стало заметным политическим фактором в войне и бросило вызов контролю как белой, так и красной власти над карельскими районами Севера.
На рубеже ХХ века Архангельская губерния, несмотря на обширность края и обилие земель, лесов, водных богатств и минеральных ресурсов, в хозяйственном отношении отставала от быстро развивавшегося промышленного центра страны. Веками приспосабливаясь к ритмам суровой северной природы, с длинными холодными зимами и кратким нежарким летом, экономика Севера отличалась традиционализмом. Здесь не было ни развитого сельского хозяйства, ни значительной промышленности, а основу экономики составляли лесные и рыбные промыслы и морская торговля[34]. Земли на Севере были большей частью удельными или казенными, поэтому губерния никогда не знала ни помещиков, ни крепостного права, распространенного в центральных районах страны. Также крестьяне губернии в большинстве своем, не страдали от малоземелья. Север, напротив, выделялся обилием земель и сравнительно легкими условиями получения участков казенных лесов под пашенные расчистки[35]. Однако из-за сурового климата и примитивных способов обработки земли (большинство хозяйств по-прежнему использовало деревянную соху) сельское хозяйство было невыгодно, посевные площади расширялись медленно. Крестьянская пашня занимала всего 80 тыс. дес., или чуть более 0,1 % от общей площади губернии[36]. Еще 180 тыс. дес. занимали луга. Оставшиеся пригодные для использования земли (около трети общей площади губернии) покрывали удельные и казенные леса. Из девяти уездов губернии земледелие служило основой хозяйства только в двух южных уездах – Шенкурском и Холмогорском, а также в южной части Пинежского и Онежского уездов, в остальных же сельское хозяйство было лишь подспорьем к промыслам[37]. Северные крестьяне высевали преимущественно ячмень, рожь и овес, также в огородах сажали картофель. Пшеница в северных широтах не родилась. Из-за частых ранних заморозков в губернии регулярно случались неурожаи, и до 4/5 потребляемого хлеба, как правило, ввозилось из других губерний[38].
20
22
Краткий очерк Архангельской Маргаритинской ярмарки в 1911 г. Архангельск, 1912. Треска составляла более половины всей привозимой в Архангельск рыбы, из остальных видов рыб преобладали сельдь, сайда, пикшуй. См.: Там же. С. 12–13, 18–19.
24
Численность лесопильных заводов Архангельска возросла с 18 в 1903 г. до 26 в 1914 г.:
25
Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. / Ред. Н.А. Тройницкий. СПб., 1904. Ч. 1: Архангельская губерния. Тетр. 3. С. 2; Архангельская городская жилищная перепись 1918 года с приложением некоторых итогов жилищной переписи 1920 года. Архангельск, 1922. С. 2; Статистический сборник по Архангельской губернии за 1917–1924 годы. Архангельск, 1925. С. 5.
26
27
Границы Архангельской губернии в начале ХХ в. отличались от современных и включали помимо нынешней Архангельской области, а также территорию Ненецкого автономного округа, Мурманской области, части Республик Карелии и Коми.
28
Обзор Архангельской губернии за 1901 г. Архангельск, 1902. С. 1;
29
Средняя плотность населения в европейской части России в 1913 г. составляла 30,3 чел. на кв. версту, в Сибири – 0,8 чел. См.: Россия. 1913 год: Статистико-документальный справочник. СПб., 1995. С. 18–22.
31
В 1897 г. из 346,5 тыс. жителей Архангельской губернии 337,3 тыс. исповедовали православие, кроме того, имелось 6,2 тыс. «старообрядцев и уклоняющихся от православия», около 1,7 тыс. лютеран и более 500 католиков. См.: Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Вып. 6: Наличное население обоего пола по уездам и городам, с указанием преобладающих вероисповеданий и главнейших сословий. СПб., 1905. С. 1.
32
См., например.:
33
См.:
34
История северного крестьянства / Ред. Ю.А. Поляков. Архангельск, 1985. Т. 2: Крестьянство Европейского Севера в период капитализма. Главы 2 и 6.
35
Государственные крестьяне губернии имели право расчищать под пашню участки казенных лесов и болот и бесплатно пользоваться расчистками в течение 40 лет. См.: Приложение к всеподданнейшему отчету Архангельского губернатора о состоянии Архангельской губернии за 1894 год. Архангельск, 1895. С. 5–6; Обзор Архангельской губернии за 1901 г. С. 5–6. Проблема малоземелья до 1917 г. существовала преимущественно в сельскохозяйственном Шенкурском уезде, где крестьяне страдали от «неудобий», т. е. обилия малопригодных для обработки участков, находившихся в пользовании крестьянских хозяйств.
37
Приложение к всеподданнейшему отчету Архангельского губернатора о состоянии Архангельской губернии за 1894 год. С. 1; История северного крестьянства. Т. 2. С. С. 84–85, 90, 193–197, 217. В начале ХХ в. архангельские крестьяне получали более 60 % своих доходов от неземледельческих занятий.
38
Обзор Архангельской губернии за 1901 г. С. 4; История северного крестьянства. Т. 2. С. 202–203. Треть площади Архангельской губернии находилась за чертой Северного полярного круга, среднегодовая температура в губернии составляла +0,7ºС. См.: Приложение к всеподданнейшему отчету Архангельского губернатора о состоянии Архангельской губернии за 1894 год. С. 2.