Лицо Смирновой брезгливо скривилось: её раздражала пыль реквизита, запах пота и косметики, след жирного крема на лице примы. Из-за брезгливости Смирнова держалась от театрального люда подальше. Пинком туфли она перевернула кинжал. Театральный кинжал, лезвие не острое, убирается в рукоятку. Вот только курьер был зарезан настоящим кинжалом.
Год такой невезучий, подумал Быстроходов. От следователя он устал и бубнил монотонно:
"Это же актёры, им дай волю, они и не так разгуляются. Они полжизни проводят в огромных кулисах, где пыль налипает на основу, и в этой пышной оболочке цветут фантазии, в которых мало места реальности. Значительная часть театрального образа складывается из этих театральных мелочей. Взять хотя бы Гнедич, она кутается в меха, словно кошка, у неё это дополнительные антенны для ощущений. Приподнимите ее мех, там когти, булавки и бог весть какие амулеты. Или взять Дьякова. По-вашему, он человека зарезал? А я скажу, он находился в полёте, и с его места всё по-иному смотрелось. Он защищал даму".- "Да вашему парню не восемнадцать лет, соображать нужно", - отступала Смирнова.
Ни один из актёров не внушал ей доверия. Так три девы из кордебалета выходили на сцену с кухонными ножами в чулках. Не то, чтобы она признавала бессмысленным этот устойчивый штамп самообороны, но ведь девахи даже на кухне ножа не держали. А этот император китайский с настоящим кинжалом, хотя по роли ему и бутафорского не полагалось. На репетициях он оружия не носил, а на спектакле - пожалуйста вам.
Убийство не имело смысла, но здравый смысл и гражданское право являлись вещами слабо совместимыми. Если подходить к праву формально. "И что мне теперь с трупом делать? И с бандой убийц?" - вслух произнесла Смирнова, встала и пошла к двери. За сумкой вернулся её помощник, сама она не пожелала возвращаться.
Быстроходов впал в ступор. "Скажите Инге Владиславовне насчёт ножа, ей это будет интересно". Инга в этом спектакле заменяла реквизитора. "Это дорогой нож, я не мог его оставить и взял с собой. Я сказал об этом следователю", - заметил Дьяков. "Спасибо, Александр Николаевич". - "Пока не за что, Пётр Юрьевич. Следователь сказала, что ненавидит слабаков. Это она про кого?" - "Про нас, Саша. Слабость - часть нашей профессии. Что у тебя, Тим?" Быстроходова поразила растрепанная седая шевелюра и безумные глаза композитора. Таким он видел Барщикова впервые. "Что у нас ещё плохого? У курьера обнаружили текст роли?" - "Нет, пропала флешка с аудиозаписью музыки к опере".
Что-то похожее на очную ставку проходило в зале с камином. Расследование уже прекратило быть плотненько сбитым крепким ядром, состоящим исключительно из версий Смирновой, и превращалось в мало контролируемую, пульсирующую и распадающуюся под собственной тяжестью реальность, сотканную из показаний свидетелей.
После короткого выяснения обстоятельств они знали о курьере всё - красавчика с фиолетовыми глазами звали Володя Курков, он был бывшим студентом, разведенным мужем и действующим курьером доставки. Театром он не интересовался. Никто не мог объяснить, каким образом он получил заказ на доставку в "Студёные ключи", куда посторонних не допускали. Столкновение с помрежа Юрой было наименее из допустимых, а вероятность взаимодействия с курьером Дьякова и вовсе ничтожно мала. Смирнова сказала, что для следствия не имеет значения, что именно представляли из себя их отношения. Следствие покажет, было ли это несчастным случаем или хладнокровно спланированным убийством.
Наиболее обстоятельным оказался рассказ Дьякова, наблюдавшего за курьером из коридора. "Как он просочился через охрану внизу, я не знаю, но путь к комнате Марины указал ему я". На вопрос, вступал ли он с курьером в переговоры, актёр ответил, что курьер изъяснялся непонятно. "Такое впечатление, что он жевал жвачку. При таком роскошном экстерьере он обладал полной языковой беспомощностью. Так что он показал мне лист доставки, и поэтому я понял, куда он направляется".
"В последнем акте костюм у Марины был тёмный, как цыганская ночь, и вошедший со света курьер не заметил ее в углу", - рассуждал Быстроходов. Он ждал поддержки, потому что нереально отстаивать театр в сообществе молчаливых и трусливых. без всякой иллюзии, что ты хоть частично достигнешь понимания. Дьяков поспешил поделиться ощущениями: "Марина определенно сидела спиной в своем черном платье, с черным воротником. Курьер не мог её видеть". Свидетели высказались, а доказательствами пусть другие занимаются. И только Юра не мог сообразить, пора ли ему жать красную кнопку, или нужно лучше стушеваться. Ему было больно, тяжело и страшно, его тело деревенело на глазах. Быстроходов вспылил: "Вы, уважаемые, предлагаете мне высказать предположение, откуда взялся кинжал, назначенный к юбилею Ладилину? Спасибо, воздержусь. Буду наблюдать за тем, что происходит". Потому что именно Юра хлопотал о подарке. Его боязливость поражала: какая разница двадцать человек знают про это, два или следователь Смирнова?
Потом был подробный допрос Юры про орудие преступления, про которое он ничего не мог сказать точно. По его сведениям, моделью послужил кинжал из "Макбета", реплику которого заказали местному умельцу для юбилея Ладилина. Заказ был оплачен и получен, но кто это сделал, Юра затруднялся сказать.
Разве можно молчать? Шляпа же слетает!
Тем временем Смирнова запросила у администрации диспансера доступ к камерам наблюдения, и получила неоспоримое свидетельство, что Дьяков напал на курьера с ножом. Тот оправдывался, что имел место акт самообороны: курьер напал на него и стал душить. Так ли это было, Смирнова отказалась комментировать, объяснив всё тайной следствия. Однако костюмерша Инга Владиславовна имела точные сведения, что Дьяков имел короткую связь с некой Курковой. Как вести себя с брошенными жёнами было самым больным и плохо отработанным местом в роли ловеласа.
Смирнова чувствовала возбуждения, как случалось каждый раз, когда обвиняемый начинал давать признательные показания.
Ночью стало тихо, сумасшедшие спали мирным сном. Кузнечики стрекотали, они ковали счастье. В воздухе разлилась сладость. Звезды светили далеко - до них было далеко, как до счастья.
Быстроходов записал голосовое сообщение в ответ на поздравление с премьерой от главы фестиваля, мол, прости, не могу писать, руки заняты, и тем же голосом продиктовал рекламное объявление о выступлении труппы на корпоративах.
"Ловко ты это провернул. С Пуччини сравнить нельзя, не говоря уже о Тухманове", - сказал Ладилин. Быстроходов представил его в трико в обтяжку, с перышком в шапочке и наигранными подрисованными глазами. Зрелище его не вдохновляло, и режиссёр ухмыльнулся. "Пилот всё же отыграли". Потом он пожал руку Тиму Барщикову, простившись, каждый сел в свою машину.