Простой холмик, цветы уже убрали…
Я поставила корзину на землю. Плюнула на все и присела рядом.
– Вот я и пришла, Андрей Васильевич. Здравствуйте…
Песок легко пересыпался между пальцами. Бездумно так…
Шумели деревья, Ваня, которому я на руки передала малыша Нила, отошел подальше и слышать меня не мог. А мне так хотелось с кем-то поделиться…
– Я была в Березовском, Андрей Васильевич. Выполнила вашу просьбу. Как же вы так, не дождались…
Мешочек с землей легко открывается, черная сухая пыль сыплется между пальцами, смешивается с песком, словно бы растворяется.
– Она вас тоже помнит, Андрей Васильевич. Помнила. И ждала. Сейчас душа Алины свободна. Надеюсь, что и ваша тоже… я пока еще ничего не знаю о некромантии, не знаю о своей силе, ничего не знаю. Только вот связями обросла как корабль – ракушками. И очистить все рука не поднимется, люблю я их всех… А еще меня во что-то непонятное тащат. У всех свои планы, замыслы, и никто со мной считаться не будет… выжить бы…
Слезы медленно капают на сухую землю. Сочувственно шумит ветер. И мне очень-очень грустно.
Ничего.
Здесь можно расклеиться. Можно позволить себе поплакать. Побыть самой собой, хотя бы недолго. Не Железным человеком, а просто, обычной женщиной.
Через два часа я ухожу с кладбища полностью спокойная. Глаза красные, лицо слегка опухло, ну и что? Мне теперь и поплакать нельзя?
Отвяжитесь все, у меня токсикоз! И только посмейте сказать, что его не бывает сразу после зачатия!
Вот и особняк Храмова.
Я выхожу из кареты, ухоженный сад, мраморная дорожка, начинаю подниматься по лестнице… Словно кто-то дергает меня за руку.
Ай!
Подворачивается нога, я падаю на одно колено, звонко вылетает мраморная крошка из ступеней, обиженно верещит придавленный Нил, что-то кричит отчаянно Ваня…
Все сливается в одну какофонию звука, благо происходящего я не вижу, лежа чуть ли не носом в ступеньку…
Мысль у меня одна, но очень «умная»: «Хорошо хоть до этого киллера Нил не доберется. А то скажут – мор на убийц напал».
Потом к ней прибавляется вторая: «Интересно, кому ж я так мешаю?»
Да и вообще, пора бы и честь знать! Погостили в столице – надо рвать когти в провинцию, пока мне их вообще не оторвали.
Меня кое-как затащили в дом.
Храмов ждал в гостиной, он был явно недоволен. Интересно, чем? Покушением?
Ага, если бы.
Ответ нашелся быстро.
На столе стояла роскошная корзина с белыми розами, ничуть не хуже той, что я оставила на кладбище.
– Это что?
– Это, Машенька, прислал цесаревич.
Ответом супругу стал приоткрытый рот и хлопающие глаза. С какого, простите, черта? Я ему что – авансы раздавала?
– И вот это…
«Вот этим» оказывается приглашение на бал, который состоится через четыре дня. Все там же, в Кремле…
– Ёжь твою рожь!
– Не слишком дипломатично, но верно по сути.
– И что теперь делать?
Храмов развел руками.
– Судя по всему, его высочество заинтересовался вами, Машенька.
Дальше генерал-губернатор дипломатично сделал вид, что не слышал адреса, по которому я послала цесаревича.
Заинтересовался он! Ага, два раза!
Ему не Маша Горская интересна, а единственная женщина, которая перед ним не расстилается в восторге плюшевым ковриком. Что – не так?
Это же психология. Положи рядом с котенком игрушку – и ему будет плевать. Попробуй отобрать эту игрушку – и тебя тут же настигнет возмездие в виде кошачьей лапы. Надо было сразу идиотский восторг изображать, надо!
Не додумалась.
Дура.
А теперь что делать?
– Ничего, – мрачно отозвался Храмов. – Уезжать побыстрее, благо моя должность не предполагает долгого отсутствия в Березовском.
Я злобно зашипела.
– Может, мне его изнасиловать?
– Цесаревича?
Храмов посмотрел дикими глазами, потом понял, что я шучу, и рассмеялся.
– Ох, Машенька…
– Я не шутила.
Я как раз представляла, как пристаю к цесаревичу, хватаю его за воротник, применяю прием… и дальше все по тексту. Какому?
«Камасутры» начальника.
Залюблю так, что ноги таскать не будешь, гад! Отловлю, вылюблю, выкину… Кто сказал, что бабы не могут мужиков насиловать? Даешь феминизм! И сто пятьдесят оттенков… неважно какого! Все равно – не отвертятся!
Гр-р-р-р-р!
Вот мало мне проблем было, так еще и это?
– А что с покушением?
– Сообщим Романову.
Я снова помянула несчастного ежика. Нет, ну что за жизнь? Не убьют, так вылюбят! И еще неизвестно, что хуже.
Да, цесаревич Василий. Молодой, красивый, при короне в перспективе… стать фавориткой?
Да лучше сразу удавиться! Оно безболезненнее будет! Тут и магия не поможет, прикопают под кустиком и скажут, что он уж сорок лет из меня растет!