— Поехали, — торопят меня.
И благодарение — дороге. Она приводит к новым встречам, к новым друзьям. И почему-то в памяти слова другого поэта — Д. Дамдинсурэна:
Недостойно мужчины, чтобы он у огня Сиднем всю жизнь сидел. Чтобы, трудностей и хлопот боясь, Не кончал он начатых дел. Плохо, если ты, кроме своей жены, Ни с кем не ведешь бесед...Согласитесь — какой гимн дороге, человеческому общению! Наверное, любил путешествовать и сам Дамдинсурэн. Любил путешествовать по Монголии и знаменитый русский ученый Н. М. Пржевальский. Мы и сейчас в туристском справочнике о Монголии встречаем его фамилию: «на полупустынных пространствах юга страны нередко попадается дикая лошадь — тахь, впервые открытая в науке великим русским путешественником Н. М. Пржевальским и названная его именем». Об этой лошади, о ее маленьком росте, гордой непревзойденной осанке я слышал и знал еще в детстве и даже видел и представлял эту лошадку в том детском сказочном полусне, где была Гоби, желтые пески с саксаулом и медленные спокойные реки — Керулен и красавица Селенга.
Но мы не увидели Гоби и Керулена, не увидели и ту знаменитую маленькую лошадку, которой любовался наш соотечественник еще в прошлом веке. Не увидели и антилоп-джейранов и диких верблюдов. И не удивительно — страна-то большая и всю не объедешь.
Но зато мы увидели самое главное, основное: мы увидели знаменитое здание дружбы, и оно растет, поднимается на наших глазах все выше и выше. И этажи его летят, устремляются прямо к солнцу, к тому благодатному горному солнцу, которое стояло и в школьных классах, и в добром взгляде художника Шагдасурэна, и в глазах Арьи — знаменитого человека Центрального аймака, и на новых проспектах монгольской столицы. Ах, почему нельзя бесконечно цитировать Нацагдоржа?! Как хорошо он писал о столице! Но что бы он сказал об этом сегодня? Город плавает в солнце, он просто затоплен солнцем. А рядом — горы, сразу четыре горы сжали в свое объятие столицу. Но это объятие не мешает дыханию, оно скорей похоже на прикосновение, на нежную ласку друга: горы не наступают, а защищают столицу. От ветров, от снежных метелей, от суховеев. А сверху над городом — низкое прозрачное небо, настоящая хрустальная чаша. Она закрыла город, она тоже словно бы хочет сберечь, защитить его. Она — крыша города, прозрачная крыша. Наверное, ни один художник не скопирует эту чашу, да и не следует соревноваться с природой. У человека свои задачи, у природы — свои. А все это вместе — гармония.
Итак, сверху — хрустальная чаша, а у подножия — Тола. Мы ее видели в зимнее время, а летом, говорят, она бурлит и клокочет, беря силу у гор. В городе много белых и розоватых колонн, много мрамора, старинных пагод, монастырей, а на окраине — юрты. Кто-то сказал про юрты: они похожи на белых чаек. На белых огромных чаек... И от этого ощущения уже не избавиться, порой так точно бывает слово. И уже, кажется, представляешь — подойдешь к ним поближе, задержишь дыхание и только начнешь разглядывать, любоваться — так сразу же взлетят, поднимутся, воспарят, так они легки, воздушны, пугливы. Им действительно следует за себя бояться. Их вытесняют дома-великаны, современные ансамбли из стекла и бетона. И как хорошо, непривычно для глаза, когда на фоне современного девятиэтажного дома мелькнет старинная многоярусная крыша, сверкнет золотом древний шпиль буддийского храма. В этих ярких, прозрачных контрастах есть что-то таинственное, большое — есть откровение. Человеческая душа во все времена прекрасна. Вот и сейчас она хочет сделать свою столицу самой красивой в мире. Таков Улан-Батор! Но что слова наши?! Они — лишь отголоски, слабые тени тех звуков, картин, представлений. Живое лицо проспектов и улиц, многоэтажных «Черемушек», кинотеатров. Здесь культ солнца. В этом слышится древнее, языческое, степное. Еще потому в этом городе человека все время пронзает радость. И чем дольше живешь здесь, тем сильнее слышишь в себе, понимаешь, что твои чувства — любовь, восторг и волнение — надолго подавили все твои мысли. Потому трудно оглянуться назад и осмыслить! Да и легко ли осмыслить?! Ведь наши братья прошли за последние десятилетия путь, равный целым столетиям. Помогла и дружба с советским народом. Об этом хорошо было сказано у Нацагдоржа. Об этом сложены теперь стихи и поэмы:
Я утверждаю: Нету крепче уз Товарищества новых поколений. Нас породили и свели в союз Сухэ-Батор и великий Ленин —так поведал о своем чувстве современный монгольский поэт Л. Хуушан, под этими строчками подпишется каждый из наших братьев.