Я быстро переоделась, причем, пришлось стягивать даже нижнее белье, промокло абсолютно все.
Все это время я ждала, что сосед резко опустит ткань и скажет что-то вроде «Агаааа!». Но ничего подобного не произошло. Он терпеливо ждал, когда я сменю мокрое на сухое.
— Все, спасибо, — пробубнила я, пытаясь куда-то пристроить свой мокрый сарафан. Трусы с лифчиком пришлось спрятать в сумку.
— Да не за что. А теперь ответный жест доброй воли — угостите «Цитрамоном»?
Я порылась в своей сумочке и даже обнаружила две таблетки «Цитрамона» в потертой ветхой бумажной обертке.
— Сойдет, — обрадовался сосед.
Он забросил таблетки в рот, стянул сверху полторашку минералки и запил их.
— Фу-у-у, — выдохнул он, сел напротив меня и сказал, — теперь можно знакомиться. Антон.
— Маша, — ответила я, роясь в сумке. Учитывая, что позавтракать я не успела, есть хотелось жутко. А у меня была куплена «вкуснятинка» для поезда- бич пакеты.
— Ну, откуда и куда, — не унимался он.
— Слушай, — я подняла голову, — я нелюдимая, необщительная и злая девушка. За простынь спасибо, а теперь я хочу спокойно поесть.
Вообще-то я вроде не злюка и не психичка, но что-то меня раздражало в этом парне. Или это годы одиночества наложили свой отпечаток и я совсем разучилась общаться с особями мужского пола.
Антон не оскорбился, не обиделся и ничего не сказал. Он просто зевнул. Во весь рот.
Я пошла по шатающемуся вагону за кипятком. Со всех сторон торчали ноги в шортах, трико, джинсах. Ненавижу поезда.
На обратном пути я чуть было не споткнулась о сумку какого-то дядьки, который никак не мог расположиться на боковой полке.
— Ну так что? — спросил Антон, как только я поставила на стол свою лапшу быстрого приготовления, — куда ты едешь?
Я посмотрела на него тяжелым взглядом. Пофиг. Сидит и смотрит, как ни в чем не бывало. И его глаза оказались голубыми, видимо мутность последствие длительного запоя, рассеялась.
Я вздохнула. Надо было его познакомить с Зоей. И делать ставки кто кого. Жалко у нее уже есть муж.
— Ну, в отпуск, — неохотно ответила я.
Он долго и мучительно шевелили бровями, смотрел в окно, что-то мычал, и больше ничего не спрашивал.
— Все? Вопросов больше не будет? — уточнила я помешивая свой никчемный завтрак.
— Я просто перебрал все города, мимо которых мы едем и не могу понять, куда там ехать отдыхать? Это ж Великий Зад всего региона.
Я хихикнула, а потом ответила:
— Еду на встречу одноклассников.
— О, как! И далеко ехать?
— Далеко…
— М-м-м, а мужа с собой не взяла? Не ревнивый что ли?
— Это попытка узнать есть ли у меня муж что ли? — также нараспев спросила я.
— В том числе.
Еще десять минут назад я бы послала его. А теперь эта мятая физиономия каким-то непостижимым образом сумела меня к себе расположить.
— У меня нет мужа.
— Да ладно! А парень?
— Ответ «нет мужа» подразумевает и отсутствие гражданского мужа.
Он снова приложился к минералке, выдохнул и сказал:
— Блин, вот сейчас времена! Девчонок незамужних просто… просто…много, короче!
— Так ты радуйся, — усмехнулась я.
— Я радуюсь! Я на свадьбе капец как радовался, аж две девочки из-за меня подрались…
— О, Боже! — сморщила я нос, — А я только начала думать, что ты нормальный. Хвастун, еще и себялюбивый.
Он криво улыбнулся.
— Дефицит мужчин позволяет знаешь ли…
— Ну-ну, — кивнула я, — невесту хоть на свадьбе не увел?
Пока я давилась лапшой, Антон рассказал, что женился его друг детства, что свадьба была в глубинке на деревенский манер, то есть пили больше и дольше, чем ели. Между делом он задал мне вопрос, почему это я не приготовила себе в дорогу нормальной еды. Мой ответ «лень» он прокомментировал так: «Теперь понятно почему ты не замужем, научись готовить». Я не стала своему горе-попутчику объяснять, что «лень» и «не умею» разные вещи.
Через какое-то время Антон перестал бубнить о том, как «корабли бороздят просторы вселенной» и ушел то ли покурить, то ли в туалет. Я взяла у проводницы белье и одеяло. Госссподиии, из чего же в советские времена делали простыни и пододеяльники, что они до сих пор живы? Знаете, такие типа белые, но уже не совсем, а по углам стоят серые штампы, как кусок грязи прилип. Ненавижу поезда.
— Когда тебе выходить? — спросил Антон, когда вернулся.
— Не знаю, часов в десять вечера, наверное.