Полонский зарычал и в ярости запустил синтетической подушкой в стереокартину на стене. Подушка смачно чмокнула, ударившись о прозрачный пластик, и с мягким шорохом сползла на пол. Изображение на картине на мгновение потемнело, словно над нарисованным деревенским домиком, коровками и соснами собирались тучи, но потом яркость восстановилась, и сентиментальный немецкий пейзаж вновь засиял здоровым первозданным оптимизмом
Словно в ответ на ребяческую выходку детектива, дверь палаты отъехала в сторону и на пороге возник профессор Гейнер собственной персоной в сопровождении двух роботов-санитаров. Взгляд профессора, пылающий неподдельным гневом, был устремлён на Витю Террориста, и, к удивлению Полонского, румянец на щеках стажёра разом выцвел.
– Молодой человек! – начал профессор, едва сдерживая праведный гнев, дабы не разразиться им на глазах у больного, которому необходим полный покой. – Я ведь неоднократно предупреждал вас, но вы неизменно… вы неизменно…
Витя издал торжествующий вопль, от которого все, включая санитаров, застыли, поражённые зрелищем внезапного безумия. У Полонского остро заныло сердце: он решил, что таким образом начала действовать программа, заложенная в подсознание стажёра Гин-Гроаном. Но уже в следующий момент он с облегчением понял, что ошибся.
– Вспомнил! – вопил стажёр, пока дюжие роботы-санитары волокли его к двери. – Неизменно! Он говорил – "неизменно"! То, что неизменно напоминает о родине!
Детектив почувствовал, как в голове его вспыхивает ослепительный свет и разгорается всё ярче, озаряя самые кромешные и удалённые уголки, словно на заброшенный чердак провели электричество.
Когда гроза миновала, а Витя Террорист был выдворен за пределы больничного городка, Полонский набрал номер маэстро Жоржа. Его несколько смущало, что на Ашписе сейчас день и вампир может быть в постели, но выхода не оставалось.
Маэстро ответил на вызов не сразу, и восторга в его голосе не слышалось. Правда, когда он понял, что это снова Полонский, то смирился и стал приветливее. Извинившись коротко, но изысканно, детектив сразу перешёл к делу.
– Маэстро, скажите, мессир Энрико никогда не рассказывал вам о Шун-Шакеме?
Вампир пожал худыми плечами и вылез из постели, отчётливо напоминающей гроб.
– О втором пришествии этого безумного жреца, который что-то съел и стал всемогущим? Рассказывал, и не раз. Это одна из самых известных тупелектских легенд.
– Насколько, по-вашему, можно доверять знаниям мессира о тупелектской культуре?
– Полностью и безраздельно. Энрико, несомненно, крупнейший специалист по этой теме в нашем секторе Галактики. Он сам прожил на этой странной планете около восьмидесяти лет, да и потом регулярно там бывал с разными экспедициями.
– Нельзя ли связаться с ним прямо сейчас? Конечно, неловко его беспокоить в такое время, но, поверьте, у меня нет выбора…
Вампир покачал головой, как показалось Полонскому, без особого сожаления: он явно был рад, что не придётся будить друга среди бела дня.
– Боюсь, что сейчас это невозможно, Виктор. Мессир два дня назад отбыл по делам, его нет на Ашписе.
– А можно узнать, где он?
– Где-то в районе Цекры – там сейчас идут раскопки какого-то древнего храма.
Поблагодарив маэстро Жоржа и попрощавшись, Полонский забарабанил по кнопкам снова. На всякий случай он послал запрос в цекранскую полицию, но был уверен, что ответ будет отрицательным. Мессиру Энрико нечего было делать на Цекре: самое интересное сейчас происходило в системе Дрангула. Детектив связался с диспетчером иммиграционной службы Тупелекта и попросил выяснить, когда прибыл на планету и где остановился некий Энрико Гаруссо, житель Ашписа, учёный-религиовед.
Потом он подошёл к окну и стал напряжённо вглядываться в венерианский пейзаж, словно надеялся увидеть что-нибудь новенькое.
Номер мессира Энрико на Тупелекте ответил только через четыре часа. Полонский сам не хотел себе признаваться, что нервничает: вампир вызывал у него невольную симпатию. Когда с экрана наконец глянули проницательные глаза под кустистыми чёрными бровями, детектив вдруг успокоился. В мессире было нечто такое, что вселяло надежду на взаимопонимание.
– Виктор? – известный учёный не скрывал изумления. – Как же вы меня нашли?
– Не забывайте, что я всё-таки сотрудничаю с Полицией Галактики.
– Вам нужна консультация? Вы хотите, чтобы я вам помог?
– Нет, мессир. Мне кажется, теперь я могу помочь вам.
– Что вы имеете в виду?
Полонский колебался лишь долю секунды.
– "То, что неизменно напоминает о родине".
Чёрные брови поползли вверх, туда, где загорелый лоб, плавно закругляясь, переходил в голое, как бильярдный шар, темя. Где-то на полпути они остановились – вампир всё понял.
– Значит, вы догадались… Я думал, что в любом случае успею вас опередить.
– Зачем вам это нужно, мессир? Разве мало того, что вы теперь повелеваете всей наркомафией? Должно быть, вы сегодня самое известное и богатое существо в этом секторе Галактики.
Мессир Энрико улыбнулся – без страха, но с оттенком сожаления.
– Богатство и слава – то, к чему привыкли стремиться люди. Ваша жизнь конечна, вам необходимо увенчать её чем-нибудь, чтобы она имела смысл. А я бессмертен. Для меня ничто не представляет ценности, кроме новизны. Вы ведь не дадите мне довести эксперимент до конца?
– А вы действительно хотите его закончить? И что будет потом?
– Не знаю, – признался вампир. – В этом и состоит моя цель – узнать, что же будет дальше.
– У вас есть несколько часов до начала затмения. Подумайте ещё немного.
Вампир улыбнулся снова.
– Считаете – стоит? Вы дали мне последний ключ к успеху, а теперь предлагаете от этого успеха отказаться?
– Я предлагаю вам просто подумать. Кстати, а что это за штука – "То, что неизменно напоминает о родине"?
Теперь уже вампир просто заколыхался от смеха.
– Вулканический пепел. Тупелект – планета с не до конца сформировавшейся твёрдой корой.
Когда спустя пять часов Галактическое видео начало передавать взволнованные репортажи из системы Дрангула, Полонский был уже на грани нервного срыва. Ему казалось, он совершил огромную ошибку, отдав в руки зарвавшегося вампира тайну древнего заклинания. Правда, когда этот рецепт был использован впервые, ещё Мад-Маактом, Вселенная осталась цела, но с тех пор, как говорится, утекло много воды. Как знать, выдержит ли наша изрядно обветшавшая уже Галактика вторую такую встряску?
Он сидел в своей палате, которую готов был называть камерой, настолько она лишала его возможности действовать. Видеоэкран на стене медленно, но непреклонно заволакивала тьма: две последние планеты в системе Дрангула – Эвея и Поллектис – занимали свои места в Великом параде, закрывая от наблюдателей двойное солнце. Затмение обещало быть довольно долгим – около шести часов, и у детектива было подозрение, что он подойдёт к концу этого великолепного зрелища с совершенно белыми волосами и навеки покалеченной психикой.
Когда тьме, зависшей над Тупелектом, исполнилось три с небольшим часа от роду, что-то постороннее начало отвлекать внимание направленных в небо видеокамер. Темнота не была кромешной, потому что над тупелектским горизонтом, изрезанным острыми дымящимися пиками гор, поднималось высокое сиреневое зарево. Сперва оно было похоже на свет далёких и очень крупных городов, которых на Тупелекте просто не было, потом, достигнув, видимо, максимума интенсивности, превратилось в гигантское и невероятно красивое северное сияние. Что-то подобное, в гораздо более скромном варианте, Полонскому довелось увидеть в своём родном негуманоидном секторе Галактики на планете, сплошь покрытой льдами и снегом. Каким образом это явление родилось на горячем вулканическом Тупелекте, наука вряд ли сможет объяснить.
Зато сможет объяснить Криминальная Полиция. И объяснять всё это ей придётся не где-нибудь, а на экстренном совете цивилизаций, который, несомненно, соберётся сразу, как станет известно о преступной самодеятельности Полонского и вампира Энрико Гаруссо…