Стройка велась в подонской пойме, на низком левом берегу. Поскольку существовала опасность весеннего половодья и подтопления памятника, авторами проекта (мастерами уже среднего поколения) была предусмотрена хитроумная система отводных каналов, причём особенно гордились проектанты тем, что эти же каналы служили транспортными магистралями для подвоза строительных материалов, а так как по условиям здешней топографии рукотворные водные артерии не раз скрещивались с автострадой Центр – Юг, полотно дороги протяжённостью около десяти километров пришлось передвинуть на полтора градуса к востоку.
Главной рабочей силой провинцеградской стройки века стали, как водится, учащиеся, студенты и сотрудники местных проектных и научно-исследовательских институтов, а наибольшим спросом из них пользовались, ясное дело, курсанты мореходки, и сколько изворотливости пришлось проявить хитроумному как Одиссей Андрееву шефу, дабы обеспечить хотя бы в минимальных дозах выполнение учебных планов!.. Заготавливались фиктивные списки личного состава, якобы отправленного на сельхозработы; тому же слою начальства, который ведал отправкой на село, эти же списки подавались под заголовком: «Контингент, задействованный на строительстве тачанки». А так как некоторое количество ребят всегда находилось и там и там, а проверить арифметику для высокого руководства, как правило, оказывалось неподъёмной интеллектуальной задачей, такой способ манипулирования списками позволял шефу всё-таки проводить нормальные занятия с основной массой курсантов.
К началу восьмидесятых общими усилиями подонцев великолепное творение обрело законченный вид, и тогда обнаружилось, что любоваться им смогут лишь гребцы-олимпийцы: шоссе-то передвинули; но какой-то центровой гость настолько восхитился непревзойдённым шедевром, что городу экстренно выделили средства – из стратегических, что ли, запасов? – и в течение года (!) ещё одна автострада, взгромождённая на эстакаду, пролегла у чугунных копыт, и с тех пор любой проезжающий может, трепеща, взирать на свирепые, роняющие пену морды тяжеловозов, запряжённых в тачанку, и радоваться, что хоть «максим» развёрнут в противоположном взгляду направлении…
Из иных достопримечательностей города, не связанных напрямую с лошадиной тематикой, нельзя не упомянуть чуть ли не крупнейший в мире тракторный завод; конструктивистский колосс драмтеатра, по форме весьма схожий с зерноуборочным комбайном (компривет из эпохи ранней индустриализации), и университет (приобретение времен первой мировой: эвакуирован из западных губерний, с маху пропит местной профессурой – в итоге разбросан по десятку корпусов в разных местах города; новый же комплекс, возводящийся вот уже лет тридцать на окраине, видимо, побьёт по срокам строительства рекорд Кёльнского собора). Ну и, как во всяком уважающем себя краевом центре, имелось в Провинцеграде своё книжное издательство – сокращённо Провинциздат.
2
Три этажа серо-коричневого, облицованного под гранит здания. Золотыми буквами на чёрном фоне две вывески рядом:
ПРОВИНЦИЗДАТ РЕДАКЦИЯ ЖУРНАЛА «ПОДОН»
Над ними стягивающей скобой длиною в обе нижних ещё одна:
УПРАВЛЕНИЕ ПЕЧАТНЫХ ДЕЛ
Расположение вывесок не соответствует распределению контор по этажам: внизу – управление, наверху – журнал, издательство – между. Дверь чугунно-стеклянная, чёрной окраски, без пружины. Входящий, напрягая мускулы, чтоб оттянуть её на себя, затем уже не заботится с таким же усилием гасить инерцию, и гроханье, способное вытрясти незакалённые стёкла, заставляет неофита невольно вздрогнуть от ужаса, что он своей непростительной неуклюжестью нарушил храмовый покой. Сгибаясь под грузом собственной робости, едва не на цыпочках, крадучись и сторонясь перед каждым встречным (вероятней всего им окажется грузчик, завскладом или шофёр) по серомраморным в крапинку ступенькам, он наверняка споткнётся на косой выщербине шестой сверху во втором пролёте, отчего его смущение ещё больше возрастёт и взгляд не зацепится за дурно пахнущую кучу окурков в правом углу лестничной площадки второго этажа, у двери на балкон. Нет, взгляд, естественно, будет направлен влево, на заветную дверь, ведущую в издательство, перед которой захочется, трепеща, глубоко вздохнуть и тщательно вытереть подошвы о почему-то совершенно сухую и пыльную тряпку. Такие вот примерно ощущения испытал и Андрей, когда в начальных числах февраля одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года впервые переступил порог Провинциздата. Ему нужна была – так объяснила Наташа – ближайшая дверь налево. На ней висела табличка: