Заниматься рецензиями тоже скоро наскучило: критиковать слабые фильмы начальство не дозволяло, поскольку городская газета не должна подрывать финансовое благополучие кинопроката, а посвящать всякому барахлу рекламные этюды рука не поднималась. Меж тем о чем-то писать надо было: оклада корреспонденту на гонораре не полагалось – сколько строк опубликовал – за те и получи…
Так в поисках свежих источников своего газетного существования Андрей и забрел в Провинциздат.
На этот раз принимал его главный редактор Василий Иванович Цибуля – видный, можно даже сказать, монументальный экземпляр мужской породы. По беглом размышлении Андрей сообразил, что хозяин кабинета напоминает ему несколько ухудшенную, но явно не лишенную сходства с оригиналом копию Грегори Пека, каким тот представал, например, в фильме «Банковский билет в один миллион фунтов стерлингов», как раз незадолго до визита Андрея прокрученном по центральному телевидению. Хотя, если копию и оригинал сравнивать чересчур придирчиво, могло бы показаться, что мужественное благородство черт несколько затушевывается наметками обрюзглости в углах рта и на щеках, аккуратно, впрочем, выбритых; природная про-зрачность взгляда затуманивается легкой дымкой брезгливости и даже досады, что такого солидного и занятого человека отвлекают из-за пустяков, а он тем не менее ничем не выражает своего неудовольствия, а с вежливой снисходительностью приглашает посетителя усесться и голосом монотонным, безэмоциональным, вялым излагает историю и перспективы Провинциздата… Позже Андрей понял, что его посещение не вызвало у Цибули энтузиазма еще и потому, что тот сам периодически печатал в местных газетках заметки о новинках Провинциздата под псевдонимом Ц. Васильев.
3
Из разговора с Цибулей Андрей узнал, что в Провинциздате ежегодно выходят коллективные сборники молодых прозаиков, и после того как его корреспонденция появилась в «Вечерке», набрался нахальства зайти к главному редактору на правах знакомца, представиться автором центрального журнала и предложить свои рассказы для очередного сборника. Цибуля кисло поморщился, однако согласился передать их редактрисе, но не Лошаковой, а другой, не знакомой Андрею.