6
Как, наверно, и большинство простых смертных, далеких в своей повседневности от таинственных для непосвященного издательских дел, Андрей туманно представлял, чем ему предстоит заниматься, да и вообще, как выяснилось, слабо знал, какая роль в рождении книги принадлежит типографии, а какая – издательству. Поэтому то, чем его загрузили на первых порах, а именно – чтение самотека, то есть рукописей, присланных самодеятельными авторами, – он по наивности и счел основной обязанностью редактора.
Когда он позднее размышлял об этом, ему вспоминался забавный эпизод из армейского периода. В пору его службы в Сибири, по осени прислали в часть новобранцев из Закавказья, которые едва-едва да и то не всегда понимали по-русски (в просторечье «чурок»), ну, и как положено молодым, больше всего гоняли их по нарядам, в которых требовалась рабсила. И вот однажды приехавший в поднятую по тревоге часть генерал из округа с изумлением обнаружил в опустевшей казарме трех горцев, старательно надраивающих швабрами полы. На гневный вопрос генерала, почему они заняты таким неподобающим воинам делом, один из бойцов гордо ответил:
– Трэвога, товарыш гынерал!
Вот и Андрей, подобно тем солдатикам, что главным воинским делом считали мытье казарменных полов, поначалу ошибочно решил, что основная забота редактора – чтение самотека. В действительности же кровная обязанность редактора состояла в том, чтобы сдавать рукописи, причем не какие-нибудь, а плановые.
Материальное благополучие издательства, а, следовательно, и каждого сотрудника определялось выполнением плана. Типография была своего рода топкой издательского паровоза, ненасытное жерло которой постоянно требовало рукописей. Производственный отдел можно было уподобить кочегару, шурующему в топке, поддавая в нее уголька, ну, а редакторам отводилась как бы роль шахтеров, отделяющих горючий материал от пустой породы и выдающих его на-гора. Если же обойтись без аналогий, технологическая процедура выглядела примерно так: будущая книга в виде машинописного оригинала (или расклейки при переизданиях) попадала на редакторский стол. Редактор прочитывал ее, доводил до кондиции и подписывал в набор, затем она поступала в корректорскую на вычитку. Там из нее вылавливали последних «блох» и в окончательно обеззараженном от всяческих ошибок виде отправляли на техническое редактирование, где из машинописного оригинала делали, условно говоря, макет будущей книги, соединяя текст с художественным оформлением, что готовилось параллельно в соответствующем отделе; после чего все это вместе взятое отсылалось в типографию, где к делу приступали наборщики.
Далее наступал этап корректуры. Набранный текст возвращался для проверки в издательство, но оттуда не сразу вновь попадал в типографию. Нет, прежде его представляли в особую организацию, которая на профессиональном жаргоне называлась странным словом «лито». Точную этимологию его Андрею установить не удалось. Официально учреждение именовалось крайлитом, а еще более официально – краевым управлением по охране государственных тайн в печати, но в обиходе произносили просто «лито», образуя производные слова «литовать», «литовцы» – последнее обозначало не жителей братской прибалтийской республики, а работников крайлита, или, если употребить вовсе уж просторечное, полулегальное и даже, по чьему-то мнению, не вполне приличное словечко, – цензоров. Там на корректуре ставился штамп «разрешено», и она, пройдя через руки техреда, вновь направлялась в типографию. Этим завершался этап, который в выходных сведениях маркируется: «подписано в печать». Сверстанный текст совершал еще один челночный рейс: типография – издательство – типография, но уже без захода к «литовцам» – это называлось сверкой. Наконец, книгу печатали, в издательство поступал сигнальный экземпляр, его подписывали на выход в свет, и на этом издательство расставалось со своим детищем, и оно из типографии поступало в распоряжение книготорговли.
Всю эту громоздкую систему Андрей освоил, разумеется, не за один день, да и то не в полном объеме, ну, а сперва она и вовсе казалась ему дремучим лесом, поэтому, когда Цибуля как-то в коридоре спросил его, что он собирается сдавать в ноябре, Андрей только недоуменно пожал плечами. Тогда-то главред и объяснил ему, что прежде всего требуется от редактора.