Первая дверь «по правому борту» скрывала апартамент главного редактора Цибули, откуда всегда тянуло застойным никотиновым чадом. Вторая вела в тесную и душную комнатушку массово-политической редакции, где на площади примерно в шесть квадратных метров ютились трое: седовласый ветеран Егор Иванович Цветиков, специализирующийся на военно-патриотической литературе, и две немолодые курящие редактрисы, которые в порядке знакомства перекинулись с Андреем в коридоре несколькими малозначащими фразами. В облике одной из них, Викентьевой по фамилии, с первого же раза увиделось Андрею нечто змеиное: сухопарое тело ее как-то неприятно изгибалось, за стеклами широких очков глаза расплывались, казалось, чуть ли не в размер стекол, и даже вроде какой-то зябкой сыростью повеяло на него во время разговора. Вторая, Кравец, – помоложе, с широким, малинового румянца лицом, – поразила Андрея своей походкой – косо стремительной – от стены к стене ее швыряло – и сгорбленной, причем то, что выглядело горбом, помещалось не на спине, а ниже, – и судя по всему, именно эта тяжесть качала ее из стороны в сторону и, что называется, заносила на поворотах. Заговорив в первый раз с Андреем, она побагровела от смущения и произнесла нечто невразумительное, на что Андрей не нашелся с ответом, а лишь улыбнулся растерянно и дружелюбно.
За третьей дверью помещалась заведующая массово-политической редакцией Зоя Ивановна Монахова; каморочка ее была еще меньше предыдущей, и Андрей про себя назвал ее монаховской кельей. Очное знакомство с Наташиной мамой (первой дамой королевства, по определению Трифотиной) произошло в день начала Андреевой работы. Не успел пройти и час рабочего времени, как она заглянула в редакцию и сухим требовательным тоном поинтересовалась: думает ли он становиться на партийный учет. И Лошакова его поторопила:
– Идите-идите, Зоя Ивановна долго ждать не любит.
В «келье» Монахова усадила его против себя за стол. С трех сторон нависали над Андреем стопы, кипы, груды рукописей, грозя обрушиться, а Монахова, щуря и без того узкие прорези глаз, настойчиво и дотошно выспрашивала у него подробности послужного списка, а в заключение разговора-полудопроса как бы ободряюще улыбнулась и заметила, что от дочери слышала слова, достойно аттестующие его, Андрея, и она, то есть Монахова, надеется, что он оправдает доверие, оказанное ему администрацией, парторганизацией и лично ею, Зоей Ивановной, этой самой организации бессменным секретарем вот уже два десятилетия.
Следующая за монаховской дверь отгораживала редакторов производственной и сельскохозяйственной литературы – там работали трое некурящих мужчин почтенного возраста и солидного вида: заведующий Леонид Аркадьевич Шрайбер – плотный крепыш с мохнатыми черными усами; Тихон Тихонович Неустоев – обрюзглоотечный, грузный, косолапый; и Анатолий Степанович Мигайлов, тускло-неприметный и тихий – о его существовании Андрей узнал лишь тогда, когда тот сам пришел знакомиться, при этом так умильно заглядывал в глаза, таким медовым голосом причитал, что сразу насторожил Андрея. Причина столь явного подхалимажа обнаружилась вскоре: подпятидесятилетний Мигайлов, оказывается, был еще и молодым поэтом, лет пять назад выпустившим первую книжицу в кассете, а сейчас подбирающимся ко второй, и, видимо, добиться расположения нового редактора считал не лишним.
За производственной редакцией ответвлялся узкий ход мимо пожарного ящика к художественным редакторам. Назвать их комнатенку прокуренной значило ничего о ней не сказать. Входя туда, каждый свежий человек словно попадал в газовую камеру. Там безостановочно дымили не только хозяева, не только все курящие сотрудники (со временем и Андрей попал в их число), но и постоянные посетители – местные художники-иллюстраторы.
Вся левая «переборка» коридора до входа в приемную представляла собой наружную стену директорского кабинета. Вероятно, чтобы она не выглядела голой, ее прикрывала наглядная агитация: стенгазета «ТВОРЧЕСТВО» с шапкой «Достойно встретим все юбилеи!»; портреты передовиков соцсоревнования (торжественно надутые физиономии Цветикова и Монаховой); стенд «Книги Провинциздата в 1984 году»; застекленная полка с лучшими образцами свежей продукции:
С. КРИЙВА
РЯДОМ С ГЕНИЕМ
АПКОМ
в руководстве
первичкой
Под общей редакцией
первого секретаря
И. А. ЗОЛОТЮЩЕНКО
БЫЛИ И МЫ РЫСАКАМИ
Мемуары первокопытников
Внутренняя перегородка приемной отделяла памятную Андрею «авторскую»; направо, насупротив директорского кабинета, размещался производственный отдел, где трудились техреды и корректоры.