Таня опять сделала глубокий вдох, и пошла, ложиться грудью на амбразуру. Погибать, так весело! Танюша громко запела от отчаяния: «Наш паровоз, вперёд лети, в коммуне остановка! Иного нет у нас пути! В руках у нас винтовка!». Эту песню очень любят петь папа с дедой Толей, когда вместе вспоминают, под водочку и селёдочку, свою железнодорожную юность. В руках у неё, конечно, не было винтовки, но она наперевес, как боевое оружие, несла четыре стакана чая в подстаканниках, ложечки, положенные в них, звонко постукивали в такт чеканному Таниному шагу.
Ахромеев и Иван обалдело уставились на неё и, раскисли от удушающего смеха. Видимо, Танино отчаяние так отчётливо читалось на её лице, а боевая песня прямо противоречила этому, что Таня больше напоминала бойцового кролика, готового от страха загрызть заживо всех и каждого, кто попадётся ему на пути.
– Ёлкина! – Ахромеев первым пришёл в себя. – Ты чего людей пугаешь своим вокалом? Отдай пассажирам чаёк, Танюша, – уже мягче сказал он, – я тут друга встретил старинного, поболтали мы с ним о том, о сём.
Старинного? Таня задумалась, и отвлеклась от своих грустных мыслей, Ване на вид, да и по паспорту лет 20, как и ей, не с детства же Василий Васильевич его знает? Хотя! Всё может быть в этом сумасшедшем мире железных дорог.
– А поёт она так же плохо, как и её дед с отцом, – это Ахромеев уже Ивану говорит, – их вокал никто дольше пяти минут выносить не может! Ёлки-иголки!
И снова, только теперь уже Иван и Ахромеев, засмеялись этой, одним им понятной, шутке. Таня выдохнула облегчённо. Она решила, что гроза по имени Ахромеев, пронеслась мимо неё. А зря!
– Ёлкина! А ты что это туалеты на санитарную зону не закрываешь?! Скоро же станция! Нарушаешь, опять! – Бас Ахромеева погромыхивал над Таниным ухом. – Ну-ка, живо, взяла ложку в руки, и пошла бегом, двери закрывать.
– Ложку? – Ваня вопросительно-недоумённо уставился на Ахромеева. – Неужто, Василий Васильевич, опять, всё повторяется? Вот это да! – Ваня восхищённо поглядел Тане вслед.
Хорошо, что она этого не видела и не слышала, а то бы, мигом, позабыла о своих прямыхобязанностях, и начала к этим развеселившимся друзьям – товарищам с расспросами приставать, уж они бы, точно, никак не смогли от неё отвертеться.
Кстати, когда Таня пробегала к туалету мимо своей служебки, она краем глаза увидела, что кто-то заботливо поставил на столик баночку с мазью от ожогов. Чудеса! Но, спасибо огромное!
Глава 9
Наконец то, хоть одно приключение закончилось для Тани, как никогда, хорошо. Иннокентий не проснулся до самой Калиновки и никто из пассажиров так и не прознал по то, что с ними в вагоне настоящий, правда, в дупель пьяный, козёл ехал.
Она душевно попрощалась на перроне с Иваном. Вроде бы, парень совсем не в её вкусе – простоват, что ли, а вот тронул чем-то сердце девичье. Хотя, Таня даже под пытками, даже самой себе сейчас не призналась бы в этом.
«Дедушка» был бережно вынесен из вагона на сильных Ваниных руках. И, пока Ваня с Таней стояли друг возле друга на перроне, уже проснувшийся и протрезвевший Иннокентий деликатно предпочёл не афишировать это, а мирно закрыв глазки, терпеливо покачивался в нежных объятиях Ивана. Именно этот большой и неудобный тулупно-валенковый куль и помешал Ване обнять и прижать к себе Таню. Чего тут скрывать, ему тоже очень понравилась эта взбалмошная фиолетово-расфуфыренная городская девица, раскрашенная под хохлому.
– До свидания! Ваня! – Таня говорила эти слова и сама в них не верила.
Ну, вот где и когда может свести их судьба? Нет, это очень маловероятно и вообще невозможно. Уговаривала себя Татьяна.
– До скорой встречи, Таня! – А вот Иван, напротив, был свято убеждён в их скором свидании, но не хотел говорить Тане об этом прежде времени.
По крайней мере, Тане так показалось, ну, хорошо, очень-очень сильно захотелось. Мечтать ведь не вредно?
Поезд повёз Танюшу домой. Только это обстоятельство – скорая встреча с родными, немного отвлекала Таню от тихой грусти, накатившей на неё, после расставания с Ваней.
Предательская слезинка упала с густо накрашенных Танюшиных ресничек и растеклась чёрным пятнышком на столе в служебном купе. Что-то громыхнуло в коридоре и отвлекло на секундочку её внимание. А когда она снова поглядела на стол – на нём лежала самая любимая Танина конфета – «Белочка», такая, шоколадная с молотыми орешками внутри, в зелёном фантике с изображением рыжей пушистохвостой белочки. Эти конфетки в нашем городе тоже были в страшном дефиците и, оттого, казались самыми вкусными на земле. Жаль, что Тане в Москве так и не удалось их прикупить.