– Граждане отъезжающие! Сейчас начнётся посадка в 11 вагон. Всем построиться в колонну по одному. Пожалуйста, заранее приготовьте проездные документы и удостоверения личности в развёрнутом виде. Прошу всех, кто вошёл в вагон – занять своё место согласно купленным билетам. Предупреждаю – любое хулиганство или несанкционированное колдовство в вагоне будет пресечено мной незамедлительно. Высажу в чистом поле – Слово Хозяйки. Для тех, кто собирается активно мусорить на пол вагона, отдельно сообщаю – веник и совок находятся за дверью возле 33 места. А вообще-то, сейчас всех ждёт очень вкусный и горячий чай. Счастливого пути!
Речь, как всегда, подействовала на пассажиров должным образом. Другие потянулись на посадку и выстроились в неровный ручеёк, постепенно вливающийся в вагон. Удивительнее всего, что у них у всех, включая Кота-Баюна, были паспорта, метрики, подушные грамотки, короче, всё, что могло хоть как-то закрепить на любом носителе, да хоть на бересте, их личность. Дар у Ёлкиных, оказалось, был не только на способность видеть Других, но и понимать и общаться с ними, а ещё читать, а может быть, даже писать на всех их наречиях.
Но Танюше было не до радости этих чудных открытий. Надо было отследить, чтобы все посадочные билеты соответствовали документам, а среди багажа не оказалось чего-нибудь экстраординарного. Вроде огромного вонючего и склизкого червя, который, после Таниного категоричного отказа внести его в вагон (у меня ж везде зеркала, бархат, ковры, а вы этой дрянью мне красоту всю испоганите), был заживо съеден Йети прямо на перроне в один миг. Бррр.
Не считая поедания червя, ещё одно событие чуть было выбило Таню из привычной колеи. Черти, вошедшие в вагон, конечно, самыми первыми, через минуту высыпали горохом из тамбура обратно. Они наперебой загалдели, что веник, который оказался очень кстати в их купе, они будут беречь, как зеницу ока, и сами будут подметать в вагоне за всеми, так что больше никому его отдавать не надо. И всё это время нещадно трясли этим самым веником перед Таниным носом.
Вообще-то, в вагоне для уборки полов имелся чудесный блестящий и мощный пылесос, а веник просто был Таниной фишкой, вроде фонаря или ложки, поэтому она сдалась чертям без боя, дала им Слово, что веник теперь, до конца поездки в их распоряжении, вызвав вздох облегчения у остальной публики. И было не понятно, чему Другие радовались больше – тому, что черти, наконец-то заткнулись или тому, что не придётся подметать за собой мусор.
Закончилась посадка, провожающие на перроне машут прощально ладошками. Таня, как проводник хвостового вагона, стоит с жёлтым флажком в открытом тамбуре, пока не кончится платформа. Поехали!
Таня вернулась в салон, и по привычке, всё ж пробежалась, удостоверилась, что все на местах. Вагон, хоть и был роскошным, но плацкартным быть не переставал. Просто каждая полка задёргивалась плотным тёмным пологом, чтобы во время отдыха у каждого была приватная обстановка. Когда Таня спросила Ахромеева, почему вагон в новом своём обличии не стал купейным или спальным, то он ответил, что во избежание волшебного беспредела (видимо, были печальные прецеденты), было решено, что он останется плацкартным. Так было спокойнее и самим Другим пассажирам, как оказалось, в большинстве своём, не очень-то доверявшим своим же собратьям, как, впрочем, и людям.
Когда Танюша проходила мимо служебки, она краем уха услышала, что Гавриил разговаривает сам с собой в приказном тоне.
– Иди, иди скорее. Надо помогать, чаем всех напоить и прибрать везде. Нечего без дела болтаться. Да как вообще можно вагон без глазу на людей малоопытных оставлять? Безобразие!
Таня засунула голову в дверь и обиженно сказала.
– И ничего не без глазу. Я одна, без тебя со всем справляюсь. Мы, люди, тоже очень неплохие работники, Гаврила!
Вагонный от неожиданности, что его подслушали, покраснел, как морковка.
– Хозяйка, ты… Ты ничего такого на себя не думай. Это не к тебе слова мои были. Давай, сейчас все дела свои переделаем, а потом вместе все сядем и поговорим. – Гавриил метнул быстрый взгляд за Танину спину. – Чаю с пирожками попьём. Хорошо?
Таня решила, что надо прислушаться к его словам и не строить понапрасну из себя обиженку. В этом мире Других она ещё новичок. Можно, не знаючи их нравов и обычаев, много дров наломать.
– Лады! С тебя конфеты! – Таня, пока Гавриил не очухался, что его на угощение развели, убежала раздавать бельё.
Глава 17
Опять со всех столов разносится перезвон подстаканников и ложечек. Запах огурцов и отварных яичек перемешан с запахами жареной курочки, или не только курочки… Таня, проходя мимо купе, в котором расположились оборотни, признала в тушках, уютно расположившихся на столике в фольге, обычных городских голубей, правда, очень жирных. Ох! Видимо, придётся привыкать к кулинарным предпочтениям Других, так сказать – по ходу поезда!