К немалому удивлению Тани, к ней тут же выстроилась очередь. Парни, все, как один, держали в руках посадочные талоны и военные билеты. Никто не возмущался, не ругался и не роптал. Пассажиры заходили по одному в вагон и садились, молча на свои места.
Ой, счастье-то, какое! Не иначе, это опять её вагон ей помог. Таня решила, что надо ещё пирожок в шкафчик положить. Поблагодарить за её счастливое спасение. Так и сделала. Конечно же – угощение мгновенно исчезло с полки, как и в первый раз.
Пока состав не тронулся, Таня с фонарём в руке пробежалась по своему вагону и внимательно посчитала пассажиров. Все на месте. Ну что ж! Поехали!!!
Замелькали за окнами огоньки уличных фонарей, родной город скоро останется позади. Стучат колёса по рельсам та-дам, та-дам! В вагоне зажёгся долгожданный свет, и Тане можно уже было не бегать по салону с фонарём, выхватывая лучом весёлые лица солдатиков. Она собрала билеты, раздала постельное бельё и напоила всех, как и обещала, вкусным горячим чаем.
Сейчас отовсюду она слышала мелодичный перезвон ложечек стоящих в пустых стаканах и тихое дребезжание подстаканников. Все звуки сливались для неё в симфонию прекрасного путешествия. Таня блаженствовала. Она взяла сушку и налила себе чай. По радио пел Юрий Антонов: "Вот так бывает – любовь прошла, как сон! Вот так бывает – растаял он…". Таня немножко подпела ему, взяла сушку в руку, и села трапезничать. Титан натоплен, все пассажиры довольны и счастливы. Благодать!
Глава 3
Вот такой – разомлевшей от счастья, что всё у неё в этом первом рейсе идёт, как по-маслу, и застал Таню Ахромеев. Он, конечно, прекрасно до этого видел, что в Танин вагон село больше чем полсотни демобилизованных солдат, которые блестели хромом сапог и самодельных аксельбантов. И, конечно же, пришёл проверить – как она с этим бедствием справляется. И был, надо отметить, очень обескуражен увиденной картиной всеобщего благоденствия и мирного сосуществования.
– Татьяна! Вот это номер! Как ты сумела усмирить этаких молодцов. Сидят тихо, не барагозят! И вместо водки чаёк попивают! Я такое первый раз в своей жизни вижу, – восторженно сказал Ахромеев, – ты, наверное, какое-нибудь заветное слово знаешь? Не поделишься?
– Ага! Знаю, конечно, даже два заветных слова, – Таня самодовольно заулыбалась, – наряд милиции. Я им на перроне в красках обрисовала ситуацию, если балаган у меня в вагоне устроят. Вот они, видимо, очень были впечатлены, перспективами, услышанными от меня. Им же всем очень хочется домой в срок попасть. Папу, маму, любимых женщин поскорей увидеть, а не привокзальный обезьянник созерцать.
Ахромеев задумчиво тёр подбородок рукой и смотрел куда-то позади Тани, как будто кто-то ещё там был за её левым плечом.
– Хозяйка! – В служебное купе пытался заискивающе заглянуть парень, высокий, косая сажень в плечах, у него на голове красовался, лихо заломленный на затылок, голубой берет десантника. – Хозяйка, мы немного тут с парнягами на пол скорлупой яичной намусорили, а веника на указанной вами дислокации нет. Как быть?
У Ахромеева опять изумлённо – вопросительно изогнулась его правая бровь. Он, не отрываясь, смотрел на новоиспечённую проводницу.
– Славочка, – елейным голоском пропела Таня, – веник с совком ребятки из третьего купе забрали. Они шелуху от семечек очень неаккуратно в моём вагоне насыпали. Сейчас они весь вагон прометут и на место веник поставят. Вот тогда вы его и возьмёте.
Парень заулыбался, очень довольный тем, что Таня запомнила, как его зовут. И согласно закивал головой.
– Ах, да! Славочка! – Таня сделала очень серьёзное лицо, такое же, как у заботливой мамочки. – Я на перроне краем глаза видела, что некоторые из вас у бабулечки купили варёную курочку светло-зелёного оттенка. Так вот. Категорически не советую вам эту курочку кушать. Потому как кроме дислокации веника все узнают, где в вагоне ведро с хлоркой находится, чтобы вы смогли… гм…, – Танин голос опять предательски перешёл на Ахромеевский басок, – ваши… гм… безобразия… что ли… в туалетах с потолка и стен отмывать.
Слава сначала побагровел от смущения, но потом понял, что Танино предупреждение очень серьёзное, и стремглав умчался. Видимо, после яичек, намечалось поедание той самой коварной курочки, так что надо было действовать очень оперативно!
– Братва! Отставить! Курицу не есть! Хозяйка сказала, что кура подгулянная! – Громко орал Слава на весь вагон. – А то она заставит нас ещё и нужники в вагоне драить!
Танюша была просто на вершине блаженства, наслаждаясь видом того, что Ахромеев не только выпучил глаза от удивления, но ещё и его челюсть отвалилась до пупка.