Никита стоял у средних дверей. Вытянув шею, Ольга сумела разглядеть его сквозь плотную толпу пассажиров. Она поднялась на цыпочки и неотрывно стала следить за ним, прикрываясь широким плечом полной тетки.
Кажется, Никита ее не заметил. Он стоял совершенно спокойно, не глядя в ее сторону. Троллейбус миновал несколько остановок, и Никита двинулся к выходу, остановился около подножки, взялся за боковой поручень. Ольга напряглась. Следующей остановкой был микрорайон Зеленая Горка, как раз тот. о котором говорил Мишка Збаринов. Но Ольга уже обошла его вдоль и поперек, однако никто не мог указать ей, где живет Никита.
На остановке он спрыгнул с подножки и легко пошел вперед. Ольга пропустила его немного и пустилась следом. Никита шагал по узкой аллейке, с двух сторон обсаженной чахлыми пирамидальными тополями, в глубь микрорайона. Аллейка вилась между обшарпанными пятиэтажками, наискось пересекла пустырь, на котором был разбит импровизированный арбузно-дынный рынок, и оканчивалась около длинного дома чудовищной архитектуры, именуемою в народе «Китайской стеной».
Ольга спряталась за деревце и издали проводила его взглядом. Никита подошел к подъезду, помедлил, но вдруг передумал входить, вернулся на несколько шагов и сел на лавочку. В тусклом свете лампочки, болтающейся под козырьком подъезда, Ольге показалось, что виду Никиты несчастный и растерянный. Она набралась решимости, отклеилась от ствола тополя и зашагала к нему.
— Привет, — сказала Ольга как можно равнодушнее и села на лавочку рядом. — Отличная погодка.
— Да нет, прохладно, — ответил Никита.
Она обрадовалась уже тому, что он ответил, и продолжила нарочито бойко:
— Давно не виделись. Чего ты пропал? Дела, что ли?
— Дела… — Он помолчал.
— Хреновые дела, Никит, — торопливо подхватила Ольга. — Я ведь поняла…
Он резко повернулся, и она даже в неверном тусклом свете далекой лампочки заметила, как он побледнел.
— Ты забудь, что такая понятливая, ясно? И вообще ты меня не знаешь. И я тебя никогда в жизни не видел. Разбежались.
Ольга обомлела. Как это? Он хочет сказать, что ничего не было… и не будет?
— Подожди… — голос прозвучал до противного жалобно.
— Опасно ждать, крошка. Это уже не игрушки, если ты все правильно поняла…
Глаза его сузились, как у хищной кошки. Он положил руку ей на колено и сжал его.
— Но ведь я буду молчать, Никита… Я никому ни слова, честно… — залепетала Ольга.
— Ты умная девочка, — проникновенно сказал он. — Не ревнуешь. Хотя, я знаю, была у Наташки.
— Она кукла, — выпалила Ольга.
— Почему? — удивился Никита. — Она славный человечек. Добрый. Почему ты осуждаешь других? И потом, я ведь не обещал хранить тебе верность.
— Нет… — потупилась Ольга, чувствуя, как теки начинают заливаться краской.
— Ну так я и не хранил. — Никита ухмыльнулся. — Я же честно предупредил, чтоб ты ни на что особо не рассчитывала…
— Да… — выдохнула Ольга. — Только ты дал понять… В общем, говорил же, тебе меня одной хватит… в смысле, что все у нас будет…
Он вздохнул, протянул руку, обхватил ее за плечи и прижал к себе. Ольга уткнулась носом ему в плечо, боясь пошевелиться. Знакомый теплый запах нагретого солнцем, разгоряченного тела… Знакомое прикосновение крепкого бедра… Знакомая ямка чуть пониже плеча, в которой так уютно привыкла устраиваться ее щека…
— Я тоже так думал, — сказал он. — Честно. Я тебе не парил.
— Но тогда почему?… — всхлипнула Ольга.
Он слегка отодвинулся, сказал недовольно:
— Ну, только без сырости. У нас же взрослый разговор, малыш. Как у больших, ясно?
— Да. — Ольга перевела дыхание и покрепче прильнула к нему.
Было в его голосе что-то тоскливо-безысходное, хотя он и храбрился, старался держаться независимо… Она вдруг поняла, что Никита тоже боится. Только его страх еще страшнее, чем ее, потому что он у него имеет неопровержимые обоснования, а у нее основан на догадках.
От жуткого ощущения нависшей над ними опасности у нее по коже побежали мурашки. От резкого озноба тонкие волоски на руках встали дыбом. Никита почувствовал, что она дрожит, и вдруг быстро повернул ее к себе, приподнял за подбородок лицо и впился в губы таким крепким поцелуем, что Ольга невольно подумала: «Как перед смертью…»