— Я тут подумал, — сказал Камлаев, — мы все равно сейчас уходим. Садитесь — мы оставим это место вам. Зачем нарушать изначальные планы на вечер?
— Какая щедрость! — протянула блондинка с издевкой.
— Так вы садитесь или нет?
— И вы такие тут внезапно передумаете? Решите посидеть еще?
— Вполне возможно, — на голубом глазу сознался Эдисон. — Тот вариант, что нам захочется внезапно с вами выпить, конечно же, не исключен. Чего нам врать? Не скрою: когда девушка уничтожает на моих глазах какой-нибудь чизкейк — это одно из самых интересных зрелищ в этой жизни. Не думаю, что нам с Иваном захочется такое пропустить.
— Не думаю, что нам вас этим захочется порадовать.
— Перевожу на русский, парень: если б она хотела нас с тобой отшить, она сказала бы: здесь не столовка, дядя, а я не поросенок, чтоб жрать с тобой из одной кормушки. Но вместо этого она вступила с нами в препирательства и предоставила себя уламывать.
— Пожалуй, мы, наверное, все-таки пойдем.
— Ну-ну, шерсть дыбом, понимаю. Тебе идет вот это выражение, мне нравится. Разгневанность, да? Послушай, перед тем как вы уйдете, вы для начала, может быть, поможете нам разрешить возникший между нами спор? Вот мы смотрели всё на вас, смотрели и заспорили. Иван считает, что вы обе — балерины. А я считаю, нет, мне кажется, что вы танцовщицы в «Нижинском». Так кто из нас прав, расскажи.
— Одно другому не мешает. А как вы вообще узнали?
— Смеешься? У нас с Иваном, вообще-то, есть глаза. Узкая кость, графичный силуэт. Хотя мне кажется, что ты, скорее, тяготеешь к какой-то сложной акробатике, ты мускулистая. Как раз для башенного подиума, да?
— Ну ты даешь! — Блондинка выдохнула как бы возмущенно и, просияв, как будто обессилев от такого потрясения, манерно обвалилась на диван рядом с подземно, тектонически затрясшимся Иваном. — Иди сюда, ты слышала?
— И так далее, и так далее, все очень просто, — пояснил Ивану Эдисон украдкой. — Мели, Емеля, — твоя неделя… Ну здравствуй, детка, — приветствовал с преувеличенным он восхищением вторую, которая, дичась, с сомнением подступала к ним — как будто кончиком ноги сначала пробуя неведомую воду… Ивана то и дело трогая, царапая проворным жестким взглядом, как кошка сильной лапой клубок.
— Ну здравствуй, папочка.
3
Ивану казалось мгновениями, что произволом Эдисона и силами вот этих девушек поставлен издевательский спектакль, и он, Иван, в нем — испытуемый и жертва, единственный, кто принимает эту открытость, приглашающую ласку в сияющих глазах за чистую монету, но с каждой минутой близится финал, когда все снимут эти ласково-участливые маски и бессердечно отчужденно расхохочутся. Но эта вот, вторая, с таким живым и честным любопытством смотрела на него, с таким каким-то людоедским аппетитом, что это начисто убило в нем привычную готовность наглухо замкнуться и показать врагу насупленные брови, упрямо сомкнутые губы и прочие ежиные колючки.
— Итак, его, как я уже сказал, зовут Иван, меня родители назвали Эдисоном и на том спасибо.
— Когда-то было модно в честь изобретателей. Это ты такой, папочка, старый?
— Ну, Сталина не видел, но Хрущева застал молодым.
— Я — Маша, это — Джемма. — Девчонка, что играла с Иваном, как с клубком, кивнула на блондинку, которая по-прежнему держалась не то чтоб отчужденно, строго, церемонно, но именно серьезно, почти что без улыбки, со значением «так запросто меня не купишь».
— Ну, значит, мы сели неправильно, — сказал Эдисон. — Мы с нею по идее образуем фракцию собачьих кличек, с девизом «наши предки типа выпендрились», а вы, Иван да Марья, — фракцию простонародья, класс крепостных крестьян… что, скажете, не так?
— Да нет, нормально сели, — вытолкнул Иван.
— Ну да, конечно, — хмыкнул дядька, — бедром к бедру лица не увидать. А так вы с Машей постоянно можете играть в гляделки. Смотри, Ордынский, все по-твоему выходит.
— Ну все, теперь нам всем завидуют, — сказал Маша с плутоватой гримасой, — те, кто у барной стойки. Как мы — раз-раз, и сели. — И вдруг вгляделась в Эдисона с Иваном подозрительно-насмешливо. — Ну и видок у вас вообще-то. Вы вместе очень странно смотритесь.
— А что тебя так напрягает?
— Ну, кое-кто кое-кому почти в отцы годится. Да и вообще вы слишком разные. Ты, папочка, такой прожженный, а Иван… стоп-стоп, мне кажется, я поняла. По-моему, кое-кто тут учит коего-кого знакомиться с девчонками… ну как? Я угадала?