— Что конкретно тебя интересует?
— Возможно ли извлечь душу?
— Возможно, — усмехнулся отец, — убивая, ты извлекаешь душу, и отправляешь ее за черту или на перерождение.
— Я не это имел ввиду, — тоже улыбнулся, потому как специфическое чувство юмора отца было свойственно и мне, — извлечь так, чтобы она не ушла никуда?
— Призраки?
— Нет, — покачал головой, — призраки подчиняются зову некроманта. Да даже я услышу призрака. А здесь вообще ничего.
— Может давний труп?
— Пап, ну такое-то мы бы проверили. Нет, здесь просто странно все. Тела словно просто прилегли отдохнуть. В домах ничего нет, все вроде бы на месте, никаких зелий или магических следов. Но при этом нет душ. Я дважды глубоко уходил и ни разу никто не откликнулся. А ты же знаешь, как любят жертвы убийств поговорить.
— Сходу и не припомню ни одного похожего ритуала, — отец задумчиво потер подбородок. — Заклинаний подобного уровня точно нет. Плетение должно быть невероятно мощным, чтобы спеленать душу, так как это фактически прямое нарушение мироздания. Да к тому же, души нужно куда-то деть. В нашем роду хранился один секрет, как из души сделать большую батарейку, но главный параметр тебе не подходит.
— Какой? — заинтересовался я, отец просто не знает всех нюансов дела, в отличие от меня.
— Человек должен быть жив.
Хм, но ведь это-то как раз и подходит. Человек живет, на него накладывают чары, потихоньку вытягивая душу, он сам и не подозревает, а потом раз… и все, тихий труп в постели.
— Я бы сказал, что это идеально подходит. Человек не подозревает, как медленно умирает от истощения энергетической составляющей своей души.
— Нет, — покачал отец головой, — ты не понял. Человек должен быть жив, но терять душу больно, это пытка, очень медленная. В древние века такой пытке подвергали жестоких преступников, которые осуждались таким образом понести наказание, принеся пользу обществу. Это давно отменили, знания закрыли, взяв клятву, что ни один из рода Ворн больше никогда не воспроизведет ритуал. К тому же он очень сложен, требует специфических ингредиентов и магустановок, а еще большое помещение, не меньше сотни квадратных метров. Я так понимаю, ничего из этого вы не обнаружили?
Я покачал головой и задумался. Для моей семьи расклад так себе. При желании можно притянуть причастность к убийствам, особенно если это выгодно. Недоброжелателей у отца хватает, да и я не самый приятный человек, думаю, что и Мине кто-нибудь с удовольствием сбил бы корону. По итогу только маме никто бы не стал вредить. Но род Ворн весьма весомая фигура среди дворян империи. К тому же нас крайне мало, что очень удобно для недоброжелателей.
— Сомневаюсь, что кто-то в современном мире стал бы использовать этот устаревший ритуал, даже если предположить утечку информации из имперской секретной службы. Гвардейцы императора охраняют закрытую библиотеку очень тщательно, там скрыто множество тайн, — отец неспешно попивал виски и не выглядел хоть сколько то озабоченным, наверняка он уже прикинул в каком невыгодном свете мы можем предстать, — которым лучше бы на свете не появляться.
— Боюсь, что в скором времени к вам могут нагрянуть из полиции.
— Как нагрянут, так и уйдут ни с чем, — подала голос Мина, изящно отпивавшая чай из тонкой чашки, — у нас весьма неплохие адвокаты.
— Мина, дорогая, пока ведь никто нас ни в чем не обвиняет, — мама своей улыбкой немного разрядила чуть напрягшуюся обстановку семейного ужина, — доказать нашу причастность очень сложно. Ритуал старый, если до него вообще хоть кто-нибудь докопается. Нас могут опросить, заметь опросить, а не допросить, — мама подняла указательный палец, заостряя внимание на своих словах, — по вопросам использования человеческой энергии для магоэнергостанций, но не более того. К тому же, тебе ли не знать, как работают наши станции, и какие допустимые погрешности в использовании некроэнергии они выдают. Станции используют легальную рассеивающуюся после смерти живую энергию. Души никто не стал бы трогать, это помимо того, что противозаконно, так еще и очень трудно выполнимо.
Иногда я совершенно забываю, что мама имеет блестящее образование и острый ум, которые мастерски маскирует за светскими манерами и милыми улыбками.