— В общем, — продолжил Никита, — читал я Кинга, амерского писателя ужастиков. Так он описывает, что серебро вызывает смертельные раны и сильные ожоги у вампиров всяческих, оборотней — как раз читал «Серебряную пулю» про оборотней…
— Ближе к теме, — поторопил его Сашка.
— На демонов и прочую потустороннюю муть еще действует, — закончил Никита. — А на пистолете у Михи как раз серебряные нашлепки были.
— Хватит нам лапшу на уши вешать, — проговорил Сашка, когда Никита закончил рассказ. — Откуда в обычном придорожном кафе всякие вампиры и демоны? Мы в Сою… тьфу, в России. У нас из вампиров только обахаэсники, да менты. Сначала про другой мир заливал, потом появились дем…
— Постой, — остановил я разглагольствования Сашки. — Никитос, что там насчет серебра и вампиров?
— Серебро для всякой нечисти опасно. Все равно, как на нас «царской водкой» плеснуть или плавиковой кислотой. Еще осина, святая вода, крест церковный.
Я немного призадумался. Серебро, осина. То-то мне материал пистолетных щечек показался знакомым. Такой же, как и спички. А те, если мне не изменяет память, делают из ОСИНЫ. В этот дереве очень мало различных смол, которые при сгорании выделяют неприятные запахи. И пистолетная рукоятка (точнее ее «облицовка») была такого же почти белого цвета. Наверное, совсем недавно перед тем, как потеряться, на оружии меняли накладные щечки. Оно и верно, ведь осина — излишне мягкое дерево, склонное к быстрому износу и порче.
— Осина, — машинально проговорил я вслух, — серебро… Никит, а та женщина могла быть вампиром?
Приятель задумался. Через пару минут неуверенно произнес.
— Наверное. Знаешь, я почти ничего про них не слышал.
— Хоть примерно, — встрял в разговор Сашка. — Что слышал, где и так далее.
— Я уже сказал, что читал в книгах и пару ужастиков смотрел, — стал раздражаться Никита. — Вампиры боятся серебра, осины, святой воды. Церковным крестом можно прогнать. Еще они красивы и могут завораживать своих врагов или добычу.
— Вот с этого и надо было начинать, — облегченно проговорил Сашка. — Насчет завороженности… то-то я думаю… с чего так втюрился в ту телку до умопомрачения? Сроду не было такого.
В этот момент нас грубо прервали. Салон от кабины разделяла перегородка из очень мутного стекла (или похожего материала) с тонкой армированной сеткой. Точно такие же перегородки-заслонки имелись на всех окнах. В той же водительской перегородке имелось небольшое окошко с заслонкой. Последняя отодвинулась в сторону, и на нас глянул мужчина лет тридцати. Примечательными были глаза — один большой зрачок без радужки, жутко выделяющийся на белке.
— Заткнуться, — почти прошипел он. — Немедленно. Покараю.
Короткие рубленые слова вызывали не меньшее неприятие, чем его лицо.
— И как же, — набычился Сашка, выворачивая до предела шею в ошейнике, — покараешь? Слышь, ты, наркоша, убери свою харю с моих глаз. И не мешай, пока люди разговаривают. Понял — нет?
Заслонка встала на свое место.
— Вот так с ними надо разговаривать, с вертухаями, — хмыкнул довольный Сашка.
— Угу, сейчас он с тобою поговорит, — ответил в тон Никита. — Машина с чего-то тормозить стала.
Автомобиль и в самом деле сбросил скорость, пока окончательно не остановился. Негромко хлопнула передняя дверь, следом зашербуршился ключ в замке двери салона. Потом та открылась, и в салон наполовину влез белоглазый.
— В первый раз кара милосер… — начал произносить фразу тот, но вдруг резко бросился в салон, упав всем телом на пол. При этом приложился головою о ножку ближайшего сиденья так, что обильно потекла кровь.
— Во дает, — ошарашено проговорил Сашка. — Эй, да он или в отрубе, или зажмурился. Парни, тикать надо.
— Тихо, — прикрикнул я, прислушиваясь к внешним звукам. — Стреляют.
С улицы, в самом деле, донеслись негромкие хлопки пистолетных выстрелов. Раз, другой. Через пару минут в салон залез мужик с большой бородой и наганом в руках. На стволе была навернута толстая труба глушителя.
— Вы из сопротивления? — поинтересовался незнакомец. При этом ствол оружия недвусмысленно смотрел в грудь Никите. И непонятно было: спрашивал, чтобы быть уверенным в том, что спасает нужных людей. Или интересуется — тех ли надо уничтожить. На всякий случай, посчитав, что больше подходит первый вариант, я кивнул и ответил:
— Да.
— Отлично, — проговорил бородатый и крикнул кому-то с улицы. — Они энтова, давай клещи.
Бородатый исчез, а на его место встал второй… бородач. У этого она была еще не настолько густа, но и возраст у парня не самый большой, может быть, наш ровесник. В руках тот держал длинный болторез.