Изображение в зеркале померкло, пошло волнами. Я увидел своё отражение, и слабость вновь припечатала к полу: из зеркала смотрел златокудрый мальчик лет так десяти. В невинных синих глазах застыло недоумение, пухлые губы чему-то глупо улыбались. Светлые волосы были любовно собраны в косу - знак избранности. Никакой крови на руках, никаких убийств за спиной. Обнимающие плечи руки матери, запах её духов, её полный заботы голос:
- Я тебя так долго искала. Надо приказать слугам закрыть этот коридор, он какой-то странный...
Я вырвался из объятий матери, чувствуя, как с каждым биением сердца воспоминания становятся похожими на страшный сон. Я не был более мужчиной, залитым по уши крови, я вновь был невинным мальчиком. Мальчиком, который больше жизни жаждал только одного...
- Впусти меня! - закричал я и ударил кулаками о проклятую, разделяющую нас створку, раздирая ладони в кровь. - Впусти! Немедленно!!!
Из-за двери ответила мягкая волна удивления, потом радости. Дверь медленно распахнулась, и, вбежав в храм, я со слезами счастья обнял колени стоявшего посреди нефа эрхена. Я глупый. Я ребенок. Но я буду помнить. Никогда... Не позволю. Тебе умереть! Теперь я понял - боги помогают лишь тому, кто сам себе хочет помочь.
Я уже не ждал, а он пришел сам. Ворвался вихрем и обнял мои колени, заливаясь слезами:
- Ты... жив.
Я ничего не понял. Дети в десять лет часто плачут без причины, часто говорят глупости... но это был последний раз, когда я видел проводника плачущим. И последний раз, когда он говорил глупости.
Даар рос странным мальчиком. Когда ему миновало одиннадцать, он приказал найти и привести наёмного убийцу по кличке Шрам. Я сопротивлялся. Пытался внять к его рассудку. Но Даар был непреклонен, и мне пришлось сдаться. Почему бы и нет? Даже если проводник ошибётся, я сумею его защитить.
Я учил его душу, Шрам учил его тело. Даар научил Шрама любить. Наблюдая за их уроками, я вдруг понял, что проводник не так уж и безрассуден, как сперва казалось. Я научился доверять его мудрости.
Когда Даару едва миновало шестнадцать, он попросил редкий подарок - перстень, способный уберечь владельца от любого волшебства. Исполнить странное желание было нелегко, но я это сделал... Вскоре перстень и Шрам исчезли.
Я думал, что Даар огорчится. Думал, проводнику будет больно и неприятно услышать, что бывший друг убил пока еще слабого, но многообещающего волшебника Аравира и принял на себя его источник. Думал, что Даар, как и я, не приемлет насильственной смерти. Мальчик лишь задумчиво и как-то слегка торжествующе улыбнулся, прошептав:
- Он не причинит вреда. Никому более не причинит... Шрам заслужил покой и роскошь...
До сих пор не понимаю ни тех слов, ни той улыбки. Видел её позднее только раз - когда Даар сам открыл ворота Таррену и его армии.
О короле Таррене и волшебнике Ильвэ, Слышащем никому неизвестного Шрама, до сих пор слагают легенды. О Дааре вскоре забыли. Только я буду помнить о странном проводнике со слишком мудрой улыбкой. И буду упорно звать его златовласых потомков к моей двери и надеяться, что кто-то из них меня услышит.