- ...изменник.
Они плевали в лицо, которое еще вчера казалось самым страшным и самым сильным свете. А сегодня появилось нечто более страшное. Страх, от которого мутило, пинок по коленям, рассыпавшиеся из корзины отрезанные пальцы, кисти рук... Их собирали после битв и выносили за пределы замка... такие дети, каким стал я.
- Щенка ищите! - крикнул один из воинов.
Он был похож на неуклюжего медведя, что когда-то привезли в замок бродячие циркачи. Привязанный во дворе, зверь ни с того ни с сего начал рваться с цепи, становиться на задние лапы, рычать и пытаться кого-нибудь достать огромными когтями. Отец говорил позднее, что большие животные обманчивы... миг назад ласковы, а потом вдруг...
Медведь-воин тоже был разъярён. Врезал одному из своих людей по лицу и зарычал так, что у меня руки задрожали:
- Где щенок!?
Захватившие замок были безжалостны... так недавно шептал старик-слуга. А еще, что самое главное - дожить до завтра. Не думать. Не плакать. Не жаловаться. Просто собрать то, что вывалилось из корзины, и уйти.
- Убейте каждого мальчишку в замке!
- И этого тоже? - спросил один из воинов, явно намекая на меня.
Я дрожал, стараясь не отрывать взгляда от мостовой. И даже липкость запекшейся крови под пальцами была сейчас не так страшна, как этот вопрос.
- Дурак совсем? - Последовал новый удар. - Мальчик - слуга бога, а это... - он плюнул в мою сторону, - неприкасаемый... Они скорее задушили бы его сами, чем позволили дотронуться до мерзости.
Я продолжал собирать вывалившееся из корзины. В ушах толчками крови билось слово - неприкасаемый. И с каждым мигом всё, что вчера было важным, покрывалось пеленой страха и забвения.
Сегодня только одна цель - дожить до завтра.
Я вижу всё, но ничего не могу поделать.
Бессилие с одной стороны злит... люблю помогать людям. С другой - и самому интересно, что будет дальше.
Златоволосый проводник... как высоко ты сможешь взлететь без моей поддержки? Или как низко пасть...
За воротами ждали - меня подхватил в седло мчащийся по дороге всадник, и в ту ночь я без сна лежал на жёсткой кровати в чужом доме.
- Послушай, мальчик, - сказал на следующий день мужчина со шрамом через всё лицо. - Забудь, кто ты, забудь, где живешь, кого любишь. И настоящее имя забудь. Помни лишь об одном - слабакам в нашем мире не место.
Я должен дожить до завтра. Череда одинаковых дней. Одна мысль... одно чувство. Одно воспоминание. И одно желание. Я должен дожить... липкая кровь на руках. Холодная улыбка Шрама:
- Вот ты и убил... в первый раз.
Ребенок. Младше на года на три. Но новый муж его матери не хотел чужих детей.
Мои руки в крови? Всё равно. Я должен дожить до завтра. Как-нибудь.
Пропасть всё глубже, всё меньше жду твоего возвращения. От крови, что заливает твои руки, уже воротит.
Неужели я ошибся? И ты, проводник, меня не достоин?
Два года пролетели, как одно мгновение, принеся на редкость жестокую зиму. Мучили снегопады - один за другим, обжигали морозы. Обозлились в лесах от голода волки и стражники не успевали убирать с улиц закоченевшие трупы.
Заканчивалась еда, дрова, было нечем платить хозяйке. Шрам мрачнел всё больше, я целыми днями сновал по городу, берясь за каждую подработку. И безумно обрадовался, когда пришел заказ. Согласился, взял золото, много золота, и похолодел, услышав имя.
Целый день я бесцельно шатался по заснеженным улицам. К вечеру решился. Купил вина в любимой таверне Шрама и вернулся домой.
Пили мы долго, целую ночь. За окном валил снег, в печи весело потрескивал огонь. Маленькая комнатка с ветхой, готовой развалиться мебелью быстро наполнялась теплом. Огонёк единственной свечи, стоявшей на скособоченном столе, так и норовил погаснуть и, будто передумав, вновь вспыхивал золотистым светом. Запах хмельного щекотал ноздри, но, сколько я не пил, так и остался трезвым. Зря... может, иначе было бы легче.
Перед самым рассветом, когда за окном начало сереть, вино почти закончилось. Вылив из кувшина остатки, я незаметно подсыпал в чашу сонное зелье и подал её Шраму:
- Последняя за тобой.
Он взял. Отпил глоток, горько усмехнулся и сказал, посмотрев мне в глаза:
- Какое-то оно странное... это вино.
Я похолодел. Сейчас Шрам схватится за нож - и тогда всё...
- Очень странное... - голос Шрама захрипел, и причиной тому было не сонное зелье.
Я вдруг сообразил, что он понял... Но всё равно не спешит меня прирезать. Слабый. Он сам был слабым.
- Не учи змеёныша. Всё равно укусит, - вновь усмехнулся Шрам, заглянул мне глубоко в глаза и залпом осушил чашу.
Это хорошо. Значит, я буду жить. Может, ещё один день, может, два. Может, чуть больше - но жить! Как же хорошо...