отно огладив ступню. Майя мельком глянула на нее, развернулась и бросилась к кромке воды, сжав виолит в кулаке, чтобы не бился о грудь. Мысленным приказом Майя вырвала его из дремы. Ее ладонь охватило тепло, и сквозь сжатые пальцы проступил яркий свет. Уставшее тело налилось свежей силой. - Я поищу на суше! - услышала Майя позади себя сквозь плеск воды под ногами. А затем она нырнула и устремилась ко дну. Соленая вода хлынула в глаза; их обожгло, но проступившие слезы тут же смыло. Зато щеки и шея перестали гореть. Стало чуть-чуть легче - но лишь по той причине, что продолжать истерику под водой сложно. Майя взглянула вниз, борясь с желанием зажмуриться. Но на дне ничего было не разобрать - даже при свете виолита. Однообразная ракушечная рябь сбивала с толку; от нее тошнило. Или это от воды, попавшей в рот? Или от страха? В горле внезапно закололо. Майя закашлялась со сжатыми губами - из ее носа вырвались пузырьки воздуха - и рванулась к поверхности. Вдох-выдох, вдох. Снова вниз. Ничего. Одна ракушечная тошнотворная рябь. Когда Майя вынырнула за воздухом в третий раз, на поверхности ее встретил Катэль. - Спокойно! Отдышись на суше. Ты слишком взволнована, чтобы нырять! Я поищу твой перстень сам, - твердо сказал он. «Я взволнована? Да я в ярости! В ярости и в ужасе!» - хотела крикнуть Майя, но все, что вылетало из ее груди, превращалось лишь в прерывистое, шумное дыхание. На крик просто не хватало воздуха. Как и на полноценное погружение. Он прав... но почему он прав?! Майя бессильно взвыла, но не стала вырываться из его рук: под ногами она не находила дна. Позволив вытащить себя на сушу, Майя села на песок вблизи зоны прибоя и впилась ногтями в предплечья. Паника стала слабее, но страх никуда не ушел. Мало-помалу Майя стала оглядываться по сторонам, ища, где же в красно-черном песке сверкнет лунное серебро, отполированное ее кожей. Но каждый всплеск одергивал ее и заставлял взглянуть на море. Ей очень хотелось, чтобы Катэль нашел ее перстень. Вынырнув в очередной раз, Катэль двинулся к берегу. Задержав дыхание, Майя вскочила и подбежала к нему. Они встретились по колено в воде, которую Майя совсем не ощущала - просто знала, что это так. - Нашел! - выдохнул Катэль и протянул ей руку. На его ладони темнел тяжелый перстень. Свет виолита живым золотом отразился в гладких гранях лиры-печатки. Майя схватила перстень и, кажется, вслух пискнула от счастья и облегчения. Запоздалый ужас - что, если бы пришлось проститься с ним навечно? - стиснул ее горло, но, сжав в руке свою вновь обретенную потерю, Майя отогнала его. Вот только поблагодарить Катэля в первую же минуту не вышло. Из ее горла рваными всхлипами вырывался неконтролируемый смех, а плечи и грудь тряслись, мешая вздохнуть. Майя обхватила себя руками и сильно сжала. - Ох... спасибо! - лишь так смогла выдавить она, зажмурившись. На миг ей показалось, что ее обнимает Катэль. - Я рад, что помог. Мы ведь друзья. Ты бы тоже так поступила, я знаю, - ответил он. Майя громко хохотнула и намеренно откашлялась. Да. Конечно, ему и в голову не придет ее обнять. Они же просто друзья, на его взгляд. Друзья, которые путешествуют вдвоем. Действительно. - Ну да... - протянула она, глянув в сторону. Как ни странно, слова Катэля урезонили ее сильнее, чем что-либо другое. Истерика пошла на убыль. Дышать стало легче. - Ты как? Сильно испугалась? - сочувственно спросил Катэль. - Испугалась, конечно! - ответила Майя, примеряя перстень на палец. Впору, как и всегда. Но ей показалось, что он сидит под костяшкой недостаточно плотно. Слишком опасно: можно опять потерять. Тогда она сняла с шеи шнурок с виолитом и надела перстень на него. Серебро и камень в оправе звякнули, столкнувшись. Шнурок стал ощутимо тяжелее, но так будет надежнее. Ей стало почти совсем спокойно и хорошо. - Вот так, - пробормотала Майя, вернув шнурок на шею, вскинула голову и, потянувшись вперед, обняла Катэля. Он тяжело дышал, плечи были устало опущены, а спина напряжена. С волос текло на спину и ее руки, но от кожи исходил жар. Бедра Майи захлестнула волна, намочила подол платья. Море было по-прежнему теплым, но менее приятным, чем днем. Мокрые ноги овеял холод. С сожалением отстранившись от Катэля, Майя взглянула на горизонт. Закат почти закончился. Море уже окрасилось в черный цвет и выдавало свое присутствие лишь шумом прибоя да лунной дорожкой на зыбкой глади. А на границе меж водой и песком что-то тускло зеленовато светилось. - Похоже, что сегодня мы не успеваем начать наши дела, - сказал Катэль. Он смотрел туда же. - Значит, начнем завтра утром. Прости, что так вышло... - Да я тоже устал, не расстраивайся, - отмахнулся он. - Нужно же еще найти комнату и забрать твои вещи. Дел и так достаточно. Спросив у стражника, где можно снять хорошую комнату на ночь, Майя получила в ответ сразу несколько адресов. Правда, маршруты перестали запоминаться уже на четвертой цепочке все удлиняющихся комбинаций поворотов и переходов. Но и этого должно хватить: местный стражник вряд ли посоветует что-то откровенно плохое. Ближайшая таверна с постоялым двором находилась прямо за торговым районом, примыкающим к пляжу. Туда-то Майя и направилась, и Катэль с ней. Улица, соединяющая темный в ночи пляж с рыночной площадью, светилась неожиданно ярко. В высоких кованых фонарях горели толстые свечи, защищенные от ветра стеклом и металлом. Пятна их света касались немногочисленных прохожих, оттеняя белизну анейской кожи, делая ярче коричнево-золотистые руки и лица людей родом с островов и совершенно сливаясь с песочно-желтой кожей торанцев. Сине-красно-желтая брусчатка стелилась под их ногами повторяющимися волнами. Витрины многих лавочек и магазинчиков сияли изнутри недвижимым ровным светом - скорее всего, виолитовым. Одноэтажные постройки, возведенные из глины с ракушками и разноцветного камня, тесно прижимались друг к другу, точно спасаясь от прохлады, еженощно веющей с моря. Они разительно отличались от строгих, угловатых каменных и деревянных строений, характерных для Веркинджеса. Так и застыв на месте от восхищения, Майя невольно засмотрелась на витрину самого большого и яркого магазина, четвертого от начала улицы. Там, за тройным стеклом, лежал кусок бледно-желтой руды размером с птичье яйцо, подсвеченный с боков. Металл цвета зимнего солнца ослепительно переливался и сиял, как живой, а из середины его, точно палец, торчал темный столбик виолита. На стене магазина, рядом с дверью, висела большая бронзовая табличка, начищенная до блеска. Сине-зеленые буквы, вытисненные в ее толще, составляли яркий, легко читаемый текст на торанском языке. Фонарь, стоящий рядом с крыльцом, помог Майе прочесть: «Старейшая из всех ремесел, шахтерская гильдия Торана начала продавать электрум на этом месте даже прежде, чем славный город стал носить его имя. Гильдии 300 лет! Электрум, 478 год от сотворения мира». Майя взглянула на руду в витрине еще раз. Да, верно, это электрум - одно из самых ценных ископаемых западного материка. Тот самый, в честь которого и назвали столицу Торана. Когда-то местные монеты чеканили только из него. Возможно, ими здесь расплачиваются до сих пор. Какой сейчас год, по местному исчислению? Семисотый? Около того? Шахтерской гильдии уже давно больше трехсот лет. - Идем, - Катэль тронул Майю за руку. Она вскинула голову. Катэль выглядел по-прежнему усталым и не совсем обсохшим, поэтому она сжалилась и решила не ходить сегодня по лавкам. Никуда они не денутся. А им двоим как раз надо привести себя в порядок и отдохнуть перед дурацкой работой. - Да, идем, - она отвернулась и зевнула в кулак. Солнце за их спинами бесследно утонуло в море. Двухэтажная таверна в начале жилого квартала, сразу за рыночной площадью, выглядела вполне благонадежной: чистой и аккуратной, с ярким палисадником, увитым лозой. Но совсем скоро Майя пожалела о своем решении войти сюда. За три минуты старушка-хозяйка успела посетовать на огромные налоги, низкую прибыль и неблагонадежных постояльцев, рассказала о трех своих подругах, а затем вдруг, хитро кося глазом, сообщила, что у нее есть сын, очень хороший мальчик. Кто-то ущипнул Майю сзади. Она охнула и резко обернулась. - А вот и он! - проскрипела старушка у нее за спиной. - А вот и я! - с удовольствием повторил ее сын: парень лет двадцати пяти-двадцати восьми, смуглый, тонкогубый, с вздернутым носом и выгнутыми кверху, как будто заостренными бровями. Его шею обвивало спиральное ожерелье из электрума. Частично растянутая шнуровка рубахи небрежно болталась на груди. Майя окинула незнакомца оценивающим взглядом. Тот сам собой сместился на Катэля, который с легким интересом наблюдал за разворачивающейся сценой, стоя в сторонке. Он собрал мокрые волосы в хвост, чтобы не холодили плечи, но несколько прядок прилипли к шее, вискам и скулам, выделяя их контуры. Майя сдержала вздох. Конечно, не сравнить. - Больше так не делайте, - надменно уронила она. Парня это ни капли не смутило. Он уставился на ее руку, вытянутую в неприязненном жесте. - Ого, какая ты бледная! Неужели прямо оттуда? Вот здорово! А это моя гостиница. Моя и мамочки. Нравится? Тут есть один балкон под крышей. Вид великолепный! Хочешь, покажу? Майя предпочитала охотиться на мужчин сама, а агрессивного флирта не выносила. Качнув головой и сморщив носик, она отвернулась, надеясь, что этот демонстративный жест даст понять: общение ей не интересно, - но парень ужом ю