тех пор. На прошлой неделе у нас в Исе отмечали Свадьбу Солнца. Год двести восемнадцатый от провозглашения Веркинджеса. - Двадцать... Ты не шутишь? То есть нет? Совсем? - голос Катэля мгновенно упал, и, даже закашлявшись, маг не сразу его вернул. Земля пошатнулась и ушла из-под ног, но граф поймал его под руку и удержал. - Ничего... ничего. Сейчас пройдет. Тебе нужно присесть. Да и мне тоже. Сели они с молчаливого согласия друг друга прямо на мягкий ковер под ногами. Выглядели оба примерно так же, как и двадцать лет назад, потому и узнали друг друга мгновенно, но у каждого для этой мистической молодости была своя причина - своя маленькая тайна, известная лишь очень немногим. - Двадцать лет... - все бормотал Катэль, качая головой. - Двадцать лет. Как это возможно? Я ведь все это время провел в зазеркалье. Это было... - «не дольше недели», - совсем недолго. - Так ты не умирал? - Умирал. Кажется... Кажется, меня закололи кинжалом. Со спины. Да. Теперь я помню. - Вот оно что. Кто это сделал? - Королевич. Бринэинн. Погоди, откуда ты знаешь? - Об этом все королевство знает, - ответил граф и на миг стиснул зубы и зло прищурил глаза. Новость, которую он озвучил следующей, далась ему нелегко: - Его Высочество объявил после той ночи, что это ты убил короля и королеву, что попытался убить и их с сестрой, но погиб сам. Так что ты враг государства посмертно, дружище. Новость, конечно, уже давняя, но все равно без морока на улицу тебе лучше не выходить. - Что? Вот же он... - Катэль задохнулся от негодования и смолк. Он, конечно, предполагал нечто подобное; он знал и прежде, что королевич его не терпит так же сильно, как королевна радуется - причем, взаимно - его обществу, но чтобы двойным предательством отблагодарить за спасение от смерти? И неужели королевна ничего не могла сделать с этой ложью? Ведь она же все видела... ведь видела же? Видя, как тяжело он задумался, Эмилиан потрепал друга по плечу и ловко встал. - Но я тебе верю, так что не беспокойся об этом. У меня еще много новостей. Приведи себя в порядок, переоденься - думаю, в моих вещах найдется что-то на тебя, - и обсудим остальное за обедом. И знаешь, я рад тебя видеть. Добро пожаловать назад. Глядя на его спокойное лицо, неторопливые, флегматические движения, могло показаться, что ни одно происшествие не может выбить Эмилиана, графа Иса, из колеи надолго. Так оно обычно и было. Он мог переупрямить любую беду. Катэль принял помощь и, крепко ухватившись за протянутую ему руку, тоже встал с ковра. Колени все еще мелко подрагивали, так что он старался думать о чем-то нейтральном. Например, о ковре. Или о солнце. В свете солнца курчавый ворс ковра напоминал графские волосы. В коридоре Эмилиан остановился, прислушался и, завернув за угол, сразу обнаружил там служанку. Ее Катэль не помнил, и неудивительно: на вид ей было не больше двадцати пяти. - Юстина, поручаю моего гостя твоим заботам. Подбери ему чистую одежду из моих запасов и помоги принять ванну. Уборку закончишь потом. И передай на кухню, чтобы приготовили больше еды, - сказал он, веско кивнул и, развернувшись, направился к себе в кабинет. Звонкое «Уже выполняю, милорд», несмотря на кажущуюся неспешность графа, прозвучало уже в пустоту. Юстина подняла глаза на Катэля и тут же внимательным взглядом отметила вышивку на его изодранной грязной накидке. Герб королевства - меч, увитый красным вереском, - все еще легко угадывался в переплетении разноцветных нитей. - Как прикажете к вам обращаться, милорд? - Киар, - сказал Катэль, вспомнив, о чем ему только что рассказал граф. - Киар. Просто по имени. Служанка с пониманием кивнула. Время от времени у графа случались в гостях люди, которые не желали быть узнанными. Этот оказался из таких же - ну что ж, хорошо. Она замечательно знает, как в таком случае следует себя вести. - Как скажете, Киар. Идите за мной, я отведу вас в ванную комнату. Чувство ностальгии, посетившее Катэля в коридорах замка, вызвало у него легкое головокружение. Еще бы: если хозяин сего места стал иным, лишь постарев глазами да обретя несколько новых тонких морщинок, то замок, в котором он провел в сумме, пожалуй, не меньше года жизни, не изменился совсем, ни капли. Приходилось намеренно сдерживать свои шаги, чтобы не обогнать служанку и своим избыточным знанием не вызвать лишних, пусть и немых, вопросов. Скромно поклонившись, Юстина открыла перед ним широкую, почти квадратную, деревянную дверь, пропустила вперед и сказала, не поднимая склоненной головы: - Я должна подобрать вам одежду. Не сочтите за дерзость. - Понимаю. - Маг сбросил с плеч накидку, расшнуровал пояс и горловину туники и отдал все это служанке. Секунду поразмыслив, ей же вручил штаны. Вздрогнул: его оголившейся кожи коснулся холодок, исходивший от каменных стен. - Простите, - и женщина закрыла за собой дверь. Оставшись один, Катэль свободно осмотрелся и впервые испытал нечто сродни облегчению: ванная комната изменилась. Роскоши, присущей владельцу богатого графства, в ней не убавилось: серебро и хрусталь по-прежнему украшали все предметы обихода, но светильников из кристаллов виолита, оплетенных медью, стало намного больше. Золотистая крошечная точка, точно замурованный солнечный зайчик, ровно, без всплесков, горела внутри каждого из дюжины темных камней, разгоняя темноту. Ни свеч, ни факелов здесь не было вообще, а такие же камушки, только намного меньше, были наполовину погружены в водопроводную трубу. Она тоже оказалась тщательно оплетена апельсиново-рыжей медью. Катэль недоверчиво потрогал оплетку, затем четырехгранный вентиль. Двадцать лет назад такой роскошный водопровод могли позволить себе только в столице, а светильниками из осколков окружали себя лишь волшебники его крови да богачи-любители экзотики. Неужели за эти годы технологии кристаллов стали так популярны и в провинции? Он провел пальцем по медной защите, затем повернул вентиль и мягко убрал пальцы. Прозрачная ледяная вода хлынула в деревянную ванну, и осколки виолита, погруженные в трубопровод, стали чуть светлее. Катэль прикрыл глаза, втянул носом воздух, ожидая почувствовать в нем знакомый сладковато-металлический привкус, но не испытал ничего - и укоризненно уставился на медную оплетку. Только этот материал являлся надежной защитой от ядовитых испарений, непрестанно выделяемых виолитами, и сейчас Катэля это немного расстроило. Но он знал, зачем здесь стоит защита - вернее, он знал, почему Эмилиан ее до сих пор не снял. Тайну своего дара мага-проводника граф охранял тщательно и с самого детства: так приучили родители. Поэтому пришлось смириться - тем более, что вода уже нагрелась. Всего за минуту, как и обещал некогда изобретатель этой системы. За эту воплощенную идею он получил немало звонкого золота - частью прямиком из рук короля. Сбросив оставшуюся одежду, маг с наслаждением погрузился в горячую ванну. Быстро прибывающая вода тотчас помутнела. Грязи на его коже было немного - почти вся осела на одежде, - но на волосах оказалось немало пыли, да и запекшаяся кровь на спине в том месте, где кинжал некогда пронзил плоть и добрался до сердца, сразу начала отмокать и частью растворяться в горячей воде. В холодных кончиках пальцев закололо, по коже пробежала дрожь. Катэль зажмурился и улыбнулся: хотя бы сейчас он смог совершенно расслабиться. Пускай это ненадолго, пускай меньше, чем через час, ему придется рассказывать свою историю - ту, от пугающе реальных призраков которой не мог отделаться ни на минуту, блуждая по лабиринту... но сейчас это неважно. Древние советовали ловить момент, и он так и поступил. Согрелся, смыл пыль и грязь; когда служанка принесла одежду и полотенца, кивнул ей, отпуская, и Юстина снова скрылась с глаз. Когда вода стала совершенно непрозрачной, Катэль решил, что ему хватит, выбрался из нее и стал одеваться. Одежда, шитая на графа, пришлась ему впору, но очень не хватало любимой теплой накидки - той самой, с гербом. Без нее волшебник едва ли сумел бы сохранить в себе столько воли к жизни, сколько ему потребовалось, чтобы не сгинуть в бесконечных коридорах и выбраться - пускай и спустя столько лет. Жаль, что отныне этот герб вызывал у него жестокое отторжение, равно как и все остальное, как-либо связанное с королевской семьей. В коридоре Катэль поразмыслил немного, воровато огляделся и, не обнаружив никого поблизости, уверенно пошел по направлению к западной лестнице: оттуда, минуя комнаты для слуг, в детстве они быстро и незаметно попадали так в столовую. По правую руку от него остался архив, слева - библиотека, в противоположном конце коридора - спальня графини, сестры Эмилиана. Когда-то все трое крепко дружили - с самого детства. Их объединяло очень многое. Узнать бы, что стало с их дружбой теперь и осталось ли от нее еще хоть что-то... Обеденный зал был освещен куда более привычно, чем ванная комната: светом из широких окон и парой десятков толстых восковых свечей в массивных канделябрах. За спиной Эмилиана, задумавшегося в старом графском кресле, полыхал и свистел недавно растопленный камин. Увидев Катэля, граф встал и раскинул руки, точно намереваясь обнять его, если бы не было между ними расстояния в десять футов и препятствия в виде стола. Во второй раз старый друг встретил путешественника гораздо более радушно: за прошедших полчаса он обстоятельно обдумал сложившуюся ситуацию, проанализировал ее и потому позволил себе в нее поверить. Вместе же с