ся холодок, исходивший от каменных стен. - Простите, - и женщина закрыла за собой дверь. Оставшись один, Катэль свободно осмотрелся и впервые испытал нечто сродни облегчению: ванная комната изменилась. Роскоши, присущей владельцу богатого графства, в ней не убавилось: серебро и хрусталь по-прежнему украшали все предметы обихода, но светильников из кристаллов виолита, оплетенных медью, стало намного больше. Золотистая крошечная точка, точно замурованный солнечный зайчик, ровно, без всплесков, горела внутри каждого из дюжины темных камней, разгоняя темноту. Ни свеч, ни факелов здесь не было вообще, а такие же камушки, только намного меньше, были наполовину погружены в водопроводную трубу. Она тоже оказалась тщательно оплетена апельсиново-рыжей медью. Катэль недоверчиво потрогал оплетку, затем четырехгранный вентиль. Двадцать лет назад такой роскошный водопровод могли позволить себе только в столице, а светильниками из осколков окружали себя лишь волшебники его крови да богачи-любители экзотики. Неужели за эти годы технологии кристаллов стали так популярны и в провинции? Он провел пальцем по медной защите, затем повернул вентиль и мягко убрал пальцы. Прозрачная ледяная вода хлынула в деревянную ванну, и осколки виолита, погруженные в трубопровод, стали чуть светлее. Катэль прикрыл глаза, втянул носом воздух, ожидая почувствовать в нем знакомый сладковато-металлический привкус, но не испытал ничего - и укоризненно уставился на медную оплетку. Только этот материал являлся надежной защитой от ядовитых испарений, непрестанно выделяемых виолитами, и сейчас Катэля это немного расстроило. Но он знал, зачем здесь стоит защита - вернее, он знал, почему Эмилиан ее до сих пор не снял. Тайну своего дара мага-проводника граф охранял тщательно и с самого детства: так приучили родители. Поэтому пришлось смириться - тем более, что вода уже нагрелась. Всего за минуту, как и обещал некогда изобретатель этой системы. За эту воплощенную идею он получил немало звонкого золота - частью прямиком из рук короля. Сбросив оставшуюся одежду, маг с наслаждением погрузился в горячую ванну. Быстро прибывающая вода тотчас помутнела. Грязи на его коже было немного - почти вся осела на одежде, - но на волосах оказалось немало пыли, да и запекшаяся кровь на спине в том месте, где кинжал некогда пронзил плоть и добрался до сердца, сразу начала отмокать и частью растворяться в горячей воде. В холодных кончиках пальцев закололо, по коже пробежала дрожь. Катэль зажмурился и улыбнулся: хотя бы сейчас он смог совершенно расслабиться. Пускай это ненадолго, пускай меньше, чем через час, ему придется рассказывать свою историю - ту, от пугающе реальных призраков которой не мог отделаться ни на минуту, блуждая по лабиринту... но сейчас это неважно. Древние советовали ловить момент, и он так и поступил. Согрелся, смыл пыль и грязь; когда служанка принесла одежду и полотенца, кивнул ей, отпуская, и Юстина снова скрылась с глаз. Когда вода стала совершенно непрозрачной, Катэль решил, что ему хватит, выбрался из нее и стал одеваться. Одежда, шитая на графа, пришлась ему впору, но очень не хватало любимой теплой накидки - той самой, с гербом. Без нее волшебник едва ли сумел бы сохранить в себе столько воли к жизни, сколько ему потребовалось, чтобы не сгинуть в бесконечных коридорах и выбраться - пускай и спустя столько лет. Жаль, что отныне этот герб вызывал у него жестокое отторжение, равно как и все остальное, как-либо связанное с королевской семьей. В коридоре Катэль поразмыслил немного, воровато огляделся и, не обнаружив никого поблизости, уверенно пошел по направлению к западной лестнице: оттуда, минуя комнаты для слуг, в детстве они быстро и незаметно попадали так в столовую. По правую руку от него остался архив, слева - библиотека, в противоположном конце коридора - спальня графини, сестры Эмилиана. Когда-то все трое крепко дружили - с самого детства. Их объединяло очень многое. Узнать бы, что стало с их дружбой теперь и осталось ли от нее еще хоть что-то... Обеденный зал был освещен куда более привычно, чем ванная комната: светом из широких окон и парой десятков толстых восковых свечей в массивных канделябрах. За спиной Эмилиана, задумавшегося в старом графском кресле, полыхал и свистел недавно растопленный камин. Увидев Катэля, граф встал и раскинул руки, точно намереваясь обнять его, если бы не было между ними расстояния в десять футов и препятствия в виде стола. Во второй раз старый друг встретил путешественника гораздо более радушно: за прошедших полчаса он обстоятельно обдумал сложившуюся ситуацию, проанализировал ее и потому позволил себе в нее поверить. Вместе же с пониманием пришли и некоторые вопросы, на которые сейчас мог ответить лишь Катэль - бывший и давным-давно объявленный мертвым придворный маг короля Тайернана из рода Веркинджеторик. Жестом граф поприветствовал гостя, все так же, молча, пригласил сесть за накрытый стол. Оба изрядно проголодавшиеся, хозяин и гость сперва молча ели. При этом они оба собирались с мыслями - но Катэль думал, как бы не заблудиться в порядке событий, которые ему предстоит изложить, а Эмилиан размышлял, с чего начать расспрос. По-хорошему, стоило бы начать с того, что Катэль не стал ни звать служанку, ни дожидаться ее и своим подозрительным знанием замка не мог не вызвать у Юстины излишних сомнений... впрочем, немногочисленные слуги этого замка все равно не знают о его хозяевах практически ничего. Лишняя крупица подозрений ничего сейчас не изменит. Не страшно - просто придется быть еще немного осмотрительнее в дальнейшем. Рассудив так, мужчина отставил тарелку, придвинул к себе стаканы, откупорил пузатую бутылку вина и наполнил до половины каждый из них. Он подал своему гостю один и сказал: - Ну что ж. Рассказывай. Что на самом деле случилось там, во дворце? Катэль вздохнул, опрокинул в себя половину содержимого стакана и мимолетно поморщился. Вино было крепким и старым - то есть, отменным. Откашлявшись, когда стало жарче в горле, он придвинулся ближе к столу, чтобы опереться о столешницу локтями, переплел пальцы на затылке, и тихо, едва перекрывая своим голосом треск горящих поленьев, заговорил: - История не такая уж и долгая. Все началось поздно вечером, незадолго до лунного зенита. Я засиделся за работой... у себя в кабинете и внезапно понял, что кто-то пытается пробраться во дворец. Маг провел руками по лицу, коснулся переносицы, потер ее пальцами и вздохнул. Память отзывалась так быстро и так послушно воспроизводила по порядку события той давней ночи... И вот Катэль уже говорил снова, а перед его глазами один за другим вставали яркие образы. Прежде всего, ему на ум пришло тонкое и неприятное, ни с чем не сравнимое чувство дрожания внутренних струн, возникающее от того, что кто-то пробирается сквозь оповещающую волшебную паутину. Маг вскинул голову, сощурился и прислушался. Даже сердце замерло в груди вместе с дыханием, чтобы не мешать слушать и осязать. Перо в его пальцах, перемазанное чернилами, застыло над бумагой. Он вспомнил, что недавно окунул его в чернильницу, только тогда, когда бросил перо на стол, и от косого среза по чистой бумаге растеклась жирная клякса. Его Величество Тайернан Веркинджеторик в последние несколько лет страдал исключительной формой паранойи. Помимо своих основных обязанностей, Тамхас и Катэль ежедневно с ног сбивались, проверяя и перетягивая защитные заклинания во всех уголках замка. Однако же, до сей поры Катэль и не догадывался, что этот нудный ежедневный ритуал, который в этот вечер он закончил совсем поздно, окажется хоть отчасти полезным. Отчасти - потому, что король слишком сильно рассчитывал на Тамхаса, и изменения в структуре защитного поля могли ощутить лишь они двое - они, его создатели. Решив, что не помешало бы сообщить ночной страже о своих догадках, Катэль взял со стула теплую накидку, надежно закрепил фибулой ее края и, очертив вокруг себя круг тишины, вышел из кабинета на галерею, залитую тусклым светом убывающей луны. Ночами во дворце было так тихо, что одиноких блуждающих по нему людей, прислугу или стражников, нервировал любой посторонний звук: планировка старого замка была такова, что эхо многократно усиливало и делало поистине пугающими любые стуки и шорохи. Неудивительно, что король, живя здесь всю жизнь, стал параноиком. Именно круг тишины позволил Катэлю остаться незамеченным: слабые чары поглотили даже его возглас, который он сумел прервать, зажав рот рукой. Он метнулся обратно в тень, за угол, и увидел, как люди в одинаковых темно-серых одеждах с капюшонами хватают за руки упирающуюся королеву Риннон в ночной сорочке. Ее муж, король, лежал на полу, наполовину скрытый дверным проемом, и был подозрительно недвижен. Нападавших было трое, а в руках одного из них солнечным светом полыхал и искрился странной формы клинок. Лишь потом Катэль понял, что уже видел такой кинжал, даже знал, где его можно взять, но тогда это было едва ли не самым последним, о чем он подумал. Сейчас его мысли занимали совсем иные вещи. Король и королева! Королева толкнула острым локтем в живот одного, отдавила ногу другому и, вырвавшись, с криком «Стража!» побежала прочь по коридору, который соединял королевские покои и зал для заседаний. Фигуры в сером бросились за ней, скрылись за поворотом, и тогда Катэль, озираясь и держа рук