не удивила. Возможно, он и сам был замешан в этом. Участвовал в заговоре, - задумчиво сказал Катэль. - Он мог желать королю смерти. Ведь именно Мирри была старшим ребенком, а не он. По воле Тайернана корона, скорее всего, досталась бы ей. - Ты считаешь, что Бринэинн пошел на преступления против страны ради власти? Это серьезное обвинение, - спокойно возразил Эмилиан. Он не удивился: наверное, и сам подумывал об этом. - Чтобы выдвинуть его, нужны очень надежные доказательства. - Мы раскроем всю правду, - уверил его Катэль и вернулся к своему рассказу. Бринэинн позволил Катэлю войти в комнату сестры первым и плотно закрыл за собой дверь. Подойдя к кровати королевны, он громко и настойчиво прокашлялся. - Ой! - увидев, что в комнате она уже не одна, королевна резко села в постели и натянула одеяло до подбородка. Даже в полутьме Катэль ясно различил, как ее щеки вспыхнули. - Брин, чего тебе надо? Ой! И вы здесь... Она смутилась, замолчала и отвела взгляд. Бринэинн дернул ее за рукав. - Не время жеманность из себя строить! Вставай и собирайся. Мы пока отвернемся. Королевна послушно зажгла свечу и зашелестела атласом и шифоном. - Что случилось? - Ничего, Мирри. Просто нам надо прогуляться, - отрезал он, знаком демонстрируя Катэлю, что он сделает, если тот сейчас проболтается. Знак - большой палец, перечеркивающий горло поперек, - был предельно понятен. - Всем троим? - пискнула Мирри. - Точно. Молодец. - Отстань. Какое-то время в полутьме был слышен лишь шорох ткани, а Катэль в это время изучал взором комнату, ища пути к отступлению. И нашел. То, что он изначально принял за незанавешенное окно, оказалось зеркалом, и это его здорово обрадовало. Вот и он, готовый путь на свободу! - Закончила там? - вновь подал голос Бринэинн. Он действительно сильно нервничал. - Почти... Да! Все! Мирри надела самое простое из всех своих платьев, сверху накинула плащ и натянула перчатки. Бринэинн только хмыкнул, так и не найдя, к чему придраться. - Отлично. Тогда мы уходим. В ответ на его слова мигнула свеча: откуда-то потянуло сквозняком. Мирри заслонила огонек ладонью и вздрогнула: чуткий девичий слух различил чьи-то шаги. На гулкое топанье закованной в латы стражи они не походили. Катэль тем временем уже дышал на стекло, чтобы начать переход. Можно было обойтись и без этого, но так знаки ложились лучше. И, чего греха таить, так выглядело намного эффектней. А как только он убрал пальцы, зеркало зарябило, затрепетало, и все отражения предметов исчезли с блестящей глади: за стеклом теперь простирался вдаль длинный арочный коридор. - Главное, закройте глаза. Вас с непривычки зазеркалье может сбить с толку. Мирри застыла, впившись взглядом в зеркало и тщетно пытаясь различить там свое отражение. Бринэинн встал рядом. - Это что там, нижний мир демонов? - подозрительно спросил он, хотя и сам знал ответ: да. Королевна вздрогнула и взглянула брату в лицо. А шаги за дверью тем временем становились все четче. - Ну же! - поторопил маг, озираясь. Он подал руку королевне и вздрогнул, когда она приняла помощь и почти обожгла его пальцы своей горячей ладонью. Глубоко вдохнув, точно ныряя, Мирри зажмурилась, приподняла свободной рукой подол платья и шагнула в потусторонний коридор. Когда ее рука выскользнула из его пальцев, Катэль оглянулся на Бринэинна. Тот покачал головой, не отводя взгляда от богато украшенных ножен в своих руках. - После тебя. Никак иначе. - Это невозможно. Сразу за мной проход закроется, и вам останется только объявить, что придворный маг сбежал сам и украл вашу сестру прямо у вас из-под носа. Шутку Бринэинн не оценил. Одарив напоследок мага тяжелым взглядом, он молча повернулся к нему спиной и гордо шагнул в зеркальный коридор. Катэль обернулся, бросил на пол пару огненных росчерков, которые силой взрыва смогут разбить зеркало, если кто-то из преследователей подойдет слишком близко, и легко, привычно вошел в проход. Он знал: за его спиной по стеклу вновь пробежала рябь, и через секунду все отражения вернулись ровно на те места, где и были прежде. Из озера в королевском парке, оттуда, где черная вода на мелководье отражала в подробностях кроны стоящих поблизости деревьев, Катэль вышагнул последним, но осмотреться не успел: сзади его схватили на накидку и сильно дернули. Ленты впились узлом в горло, мир перед глазами померк, и, не дав ему просветлеть, а Катэлю - опомниться, Бринэинн ударил его кинжалом в спину. В глазах потемнело от боли и холода: сердце сжалось и замерло. Последним, что Катэль запомнил до полной черноты, оказалось: - Надоел! Ты слишком сильно мне мешаешь... Когда же он пришел в себя - уже в одиночестве, - над озером занимался рассвет. Вода, все еще черная и совсем спокойная, по-прежнему прекрасно отражала окружающий мир. Катэль поежился от холода, пронизавшего все тело за неподвижную ночь, - и обнаружил, что на его руке больше нет кольца, тяжелого перстня с виолитом. Он согнул палец - и нижняя фаланга заныла: на костяшке осталась длинная царапина. Кольцо сдергивали с пальца с немалой силой. - Когда я заметил, что на мне нет кольца, - Катэль посмотрел на тыльную сторону правой ладони, точно ожидал, что перстень все еще там, - я понял, что дело совсем плохо. Его скручивали с моего пальца явно не на память. Наверное, он решил, что я мертв. По крайней мере, до того момента, как, вернувшись за моим телом, его там не обнаружили. Невольно Эмилиан взглянул на собственные руки. Его массивное кольцо-печатка с гербом графства - двухструнной серебряной лирой - несло на себе огромный магический груз. Он бы ни за что не позволил себе так просто его утратить, ведь когда-то давно, лет двадцать шесть-двадцать семь назад, Эмилиан и его сестра, Майя, поняли, что хотят оставаться молодыми как можно дольше. Они нашли нужный им ритуал в библиотеке отца (так несправедливо погибшей в огне, когда нагрянули перемены к худшему) и провели его, использовав как носитель кольца своего рода. С тех пор они должны были всегда носить их при себе и оберегать от разрушения: этот ритуал мог сработать всего один раз в жизни и не повторялся, даже если маг ошибался в какой-то его части, проводя его впервые. Но награда за точность была велика: с тех пор каждый год жизни мага растягивался на десять лет, а убитый каким-либо способом, помимо собственной болезни или старости, через некоторое время он вновь возвращался к жизни. Катэлю досталось похожее долголетие, но иным путем: он говорил, что получил его от Тамхаса, но ни Тамхас, ни Катэль категорически не желали распространяться о любых подробностях. - И что было дальше? - спросил граф, подняв глаза. Льдисто-голубые, почти прозрачные, они удивительно сочетались с его яркими, огненно-рыжими волосами и очень светлой кожей с мелкими крапинками веснушек. В одном его ухоженном внешнем облике можно было за лигу почуять дворянина. Настоящий аристократ, какого не испортишь ни лохмотьями, ни женским платьем. - Я ушел назад в зазеркалье, но на этот раз не знал точно, куда ведет мой коридор. Думал, поброжу, успокоюсь и решу, куда податься, но... Я и не знал, что это окажется так сложно - вернуться. Луной клянусь, там прошло всего несколько дней, может, неделя! А здесь... двадцать лет. Катэль закрыл лицо руками и резко выдохнул. - Удивительная история, - скромно отметил граф. Все равно Катэля станут расспрашивать еще не раз - тогда-то он и задаст вопросы, которые покажутся ему наиболее важными. - Спасибо за нее. Ну, а теперь я могу рассказать тебе о том, что пропустил ты. Но говорю сразу: новостей много. Так что лучше задавай мне прямые вопросы. Катэль ответил не сразу: он постепенно возвращался в реальность. Отняв руки от лица, он окинул взглядом знакомую обстановку, сощурился на жаркий камин, отпил из стакана еще и, наконец, спросил: - Откуда такая нескромная россыпь виолитов у вас в ванной? Неужели Тамхас наконец-то добился того, чтобы нас признали? Мужчина отрицательно покачал головой, поджав губы и прикрыв глаза, и сам потянулся за вином. - О, ты ошибаешься. Нас ненавидят еще пуще, чем прежде. Ненавидят и боятся. Тамхас рассказывал нам об этом, как о пережитке давнего, еще за королем Тисом, прошлого, - что ж, теперь мы все увидели сами. Уже семнадцать лет как всех проводников отмечают татуировками, облагают двойным налогом, запрещают даже приближаться к виолиту под страхом казни. А знаешь почему? В смерти короля и королевы обвинили тебя. То есть, проводника. Мага нашей крови. Церковь раздула из этого огромный скандал, а новый король только знай себе маслица в огонь подливал. Правда, мне и Майе удалось перехитрить их проверку, а до обычных магов и до простых людей им большого дела нет и не было. Эмилиан говорил об этом, как о чем-то привычном, бытовом. Катэль понимал, почему так, понимал, что Эмилиан прожил с этим столько лет, но все равно, как ни пытался, не мог просто принять все как есть. Ему нужно было поверить, но так не хотелось. Казалось - он подсознательно убеждал себя в этом, - что это все просто слова. Страшные рассказы о прошлом. Не более того. - А ты в это веришь? Что это я на самом деле их и убил, а сейчас сижу и плету здесь с три короба вранья, чтобы оправдаться? - напряженно спросил он. Эмилиан улыбнулся этому, как шутке. - Я тебя знаю с самого детства. Признаюсь, такой вариант я просчитывал, но вскоре понял, что это бессмыслица. Так что нет. Не верю и не верил. Я просто делал так, как и говорил нам Тамхас: я ждал. Он говорил нам: однажды ты явиш